– Разумеется, если ты согласна меня возить.
– Всё равно больше делать нечего. Садись. Какое-то время мы ехали в молчании. Потом она осторожно произнесла:
– Наверное, ты успел хорошо узнать Элли Брэнд за это время.
– Брось, Марта, – сказал я. – Ты уже большая девочка и живем мы в унылом конце двадцатого столетия. Если тебя интересует, спал ли я с ней, так и спроси. – Не дождавшись ее реакции, я добавил: – Ответ отрицательный, сударыня. И если тебя удивляет, почему мы защищаем ее, несмотря на то, что она о нас пишет, то, кажется, вопрос обсуждали еще в Санта-Фе. Пораскинь мозгами, и сама поймешь, что именно ее писанина и заставляет беспокоиться о ней. Увы, это далеко не просто.
Марта управляла машиной, не отрывая глаз от дороги. Сцеплением и коробкой передач пользовалась умело, но, возможно, излишне сосредоточено. Даже в темноте салона я видел краску, залившую ее лицо. Когда Марта наконец заговорила, голос прозвучал на удивление мягко.
– Господи, неужели это было настолько очевидно?
– Достаточно очевидно, – подтвердил я. – Однако чистота взаимоотношений с упомянутой дамой – не совсем моя заслуга. Этому способствовали и некоторые обстоятельства. В обычной ситуации, я скорее всего не проявил бы подобной твердости. Познакомившись поближе, начинаешь понимать, что она довольно привлекательный человек.
– Привлекательный!
– В тебе говорит предубежденность, – заметил покорный слуга. – Если в Элеоноре Брэнд ничего привлекательного, каким образом вы были подругами в течение стольких лет, пока не выяснилось, насколько безжалостной и безоглядной может она быть?
– Я считаю преданность очень важным качеством, Мэтт, – сухо проговорила Марта.
– Разумеется, но преданность чему? Человеку или профессии? Попробуй доказать свою правоту, милая, и увидишь, я камня на камне не оставлю от твоих доводов. – Внезапно Марта торжествующе рассмеялась.
– Это ты теперь так говоришь, а несколько лет назад, когда дошло до дела, рассудил иначе.
Последовала короткая пауза. Разумеется, она была совершенно права. Во время того давнего задания, которое и свело нас вместе, я, вместо того, чтобы стрелять в порученного мне человека, перевел прицел на другого, который собирался убить Марту. В результате обстоятельства осложнились настолько, что пришлось немало попотеть, дабы довести дело до конца. Позже Марта точно так же пожертвовала свояки миролюбивыми убеждениями, чтобы спасти мою, а заодно и собственную жизнь. Можно было бы счесть, что мы квиты: жизнь за жизнь; но в действительности обстояло чуток иначе.
Глядя прямо перед собой. Марта мягко продолжала:
– Ты не спросил меня, что я делаю в Майами, Мэтт. – Я посмотрел на нее.
– Так что же вы делаете в Майами, миссис Дивайн?
– Ищу человека.
– Это большой город, – выразительно заметил я. – И людей в нем хоть отбавляй. Вас интересует кто-нибудь определенный?
– Человек по имени Хелм, – ответила она. – Личность весьма зловещая. Холодный взгляд, уверенный палец на курке. Известен ужасными деяниями. Ты ведь совершал ужасные деяния этой ночью, не правда ли, дорогой?
– Совершенно верно, – подтвердил я. – Чрезвычайно ужасные.
– Я всегда угадываю это по твоим глазам. Они становятся какими-то тусклыми. Я не спрашиваю, что это было; просто не хочу знать. Меня смущает только то… – она замолчала и судорожно сглотнула. – Меня смущает только то, что временами этот ужасный человек бывает довольно милым, а я так давно знаю его. И когда он уходит, мне начинает его не хватать. Мне ужасно не хватало его теперь, когда… когда мой дом опустел. Вот я и подумала: если приеду сюда повидаться, а возможно и перекинусь несколькими словами, то…
Она замолчала. Я услышал слабый сдавленный звук. Марта осторожно взглянула в заднее зеркальце, включила сигнал поворота, свернула на обочину и поставила машину на ручной тормоз. Затем извлекла из сумочки платок и прочистила нос.
– Сама не знаю, почему плачу, – проговорила она. – Наверное, веду себя как дура, да? Я собиралась оставаться спокойной и рассудительной, Мэтт. И обо всем с тобой поговорить. А на самом деле? Сначала веду себя, как ревнивая дрянь, потом закатываю истерику. – Она тяжело вздохнула. – Понимаешь, мне стало ужасно одиноко после твоего ухода, и я не раз пожалела, что ты – мы – придавали такое значение моему вдовству. Если бы не это, если бы той ночью мы наплевали на приличия, думаю, так или иначе удалось бы до чего-нибудь договориться.
– Я тоже об этом подумывал. Марта слабо улыбнулась.
– Да, я видела, о чем ты думаешь, и мне доставляло удовольствие это видеть. Но потом тебя охватили сомнения, ты пожалел бедняжку, которая уже совершила одну ошибку и готовилась вот-вот совершить вторую. – Она быстро отмахнулась: – Да знаю, ты считаешь мое с Бобом супружество ошибкой. Ты к нему прекрасно относился, вы дружили, но ты считал, что я… слишком хороша для него. Ты даже вбил себе в голову, что я и для тебя слишком хороша. Ты меня просто идеализируешь, дорогой. Помнишь беседу о волках и коккер-спаниэлях? Ты испортил меня для мужчин-спаниэлей, не пора ли смириться с последствиями? – Не дождавшись ответа. Марта продолжала: – Что ж, кажется, мне все-таки удалось более или менее связно все изложить. Хотелось, чтобы ты понял: больше притворяться ни к чему. Я знаю, о чем ты думаешь. – Она внезапно улыбнулась. – Ты думаешь: Господи, до чего неподходящее время выбрала эта особа! Самолет дожидается, а тут она со своими сентиментальными излияниями! Поздравляю, ты вел себя, как истинный джентльмен: ни разу не посмотрел на часы.
Мы рассмеялись, и она склонилась и легко поцеловала меня. Затем убрала руку с тормоза и выжала сцепление. Три часа спустя, когда на небе еще ничего не указывало на приближающийся рассвет, молчаливый усатый пилот, которого, как наконец выяснилось, звали Марри Дедманом, не произнеся ни слова, доставил меня на остров Провидено и, не попрощавшись, отдал мою сумку.
Глава 26
В здании аэропорта я отыскал телефон и доложил о прибытии, представившись надлежащим образом, хотя местная связная к этому времени наверняка запомнила мой голос. К некоторому моему разочарованию – с сотрудниками предпочтительно поддерживать дружеские отношения – голос ее вновь стал далеким и деловым, как будто мы никогда не шутили друг с другом: возможно, она успела пожалеть о минутной слабости. Возможно, в ночи почувствовала себя одиноко, но теперь близилось утро.
– Номер вам заказан там же, где и прежде: отель “Парадиз Тауэрс”.
– Принято.
– Яхта “Джембоури” до сих пор не обнаружена. Катер “Сер-Джан” стоит здесь, в Нассау, в гавани Айлендер, неподалеку от моста.
– Принято. От Фреда есть новости?
– Как раз подхожу к этому. – В голосе прозвучал укор моему нетерпению. – Объект охотно пошел на контакт с Фредом. Она утверждает, будто получила информацию, которую должна с вами немедленно обсудить. Она разговаривала с Эйнаром Кеттлиманом.
– Где мы встретимся?
– Уоррен Питерсон отвезет вас к ней. К этому времени он уже должен быть в аэропорту. У него взятый напрокат седан, мягкого зеленого цвета, модель он не указал.
– Бьюсь об заклад, что при его любви ко мне он в восторге от своей новой роли шофера. Что случилось с Фредом и его машиной?
– Было решено, что Фреду лучше проводить Брэнд, поскольку у него имеется оружие и некоторые навыки его использования.
– Проводить куда? Что еще задумала эта сумасбродная журналистка?
