вывод, что вероятнее всего его сделали или нашли в Америке.
— Значит, мы пойдём в Америку.
— Это не безопасно.
— А в вашем мире всё не безопасно.
Затем Учёный Совет задал несколько вопросов Радисту о том, насколько он компетентен создать радиопередатчик. Радист неуверенно ответил, что сможет. Рахманов напомнил, что в случае неудачи, они смогут воспользоваться радиопередатчиком, охраняемым мёртвой сталкершей.
На этом аудиенция была закончена. Председатель заверил, что им сообщат о своём решении.
Все были разочарованы. Особенно досадовал Рахманов. Им придётся делать ещё один переход в какую-то там Америку. Вернувшись в гостиницу, они сообщили досадную новость Дехтеру и другим уновцам. Прозвучало предложение считать первую часть задания невыполнимой, возвращаться на Тракторный, воспользоваться передатчиком мёртвой сталкерши, после чего возвращаться в Москву. Всем им очень хотелось домой.
Но Дехтер пресёк эти разговоры, сообщив, что они не исчерпали все возможности для выполнения приказа. Кое-кто искоса посмотрел на Дехтера — он явно не хотел уходить из Муоса из-за Анки и своих обещаний Партизанским командирам. Всем составом партизаны и москвичи собрались обсудить дальнейший план действий. Купчихе и ходокам надо было возвращаться на Тракторный, гнать велодрезины с товаром. Придётся нанимать центровиков и нейтралов, так как боеспособных ходоков осталось восьмеро. Светлана и уновцы отправятся налегке в Америку.
Вечером пришёл посыльный УЗ-5 и сообщил, что Светлану снова вызывает Учёный Совет. Светлана спустилась с провожатым в бункер. На этот раз глаза ей не завязывали и её не обыскивали. Один из адъютантов молча отвёл её в тот же Президентский кабинет. Здесь присутствовал только один член Учёного Совета — медик-анатом Владимир Барановский — невысокий седой старик лет семидесяти, с пушистыми седыми усами.
Увидев Светлану, он встал, подошёл, взял её за почтительно приподнятые вверх и вперёд ладони, улыбнулся и доброжелательно спросил:
— Думала, не узнал?
— Нет, Учитель, я так не думала. Я понимаю, что положение вас обязывает воздерживаться от эмоций.
— Ну, здравствуй, девочка, — он радушно обнял Светлану, крепко прижав к себе.
— Здравствуйте, Владимир Владимирович. Очень рада Вас видеть, — Светлана тоже обняла члена Учёного Совета.
— Ты представить себе не можешь, как я рад тебя видеть. Ты изменилась. Повзрослела. Такой уверенный взгляд... Это ж сколько лет... лет пять тебя не видел, с самого выпуска. Да ты, садись, садись, рассказывай!
— Да что рассказывать, Вы же всё сами прекрасно знаете. Не хорошо у нас там.
— Да, знаю, что не хорошо... А ты чем занимаешься?
— Я — Специалист по внешним связям Партизанской Конфедерации. Осуществляю робкие попытки объединить Муос, — Светлана улыбнулась.
— Безнадёжное дело. Слишком поздно. Муос развалился на куски, склеить которые шансы малы.
— Шансов склеить будет ещё меньше, если никто не будет пытаться это сделать. Вы про «Землян» слышали?
— «Земляне»? Это смешно... Даже ты веришь в эти сказки, которые центровики с уровнем ниже пятого рассказывают своим детям на ночь? Что какие-то там добрые волшебники, кочующие не то в неметрошном Муосе не то на поверхности, придут и объединят нас, и решат все наши проблемы... Не верю...
— Нет, Учитель, не легенды. Я уверена, что они есть. И даст Бог, Муос объединится.
— Всё также веришь в Бога?
— Да.
— Не разочаровалась? Зачем твой Бог допускает такие мучения? Зачем он создал мутантов, ленточников, змеев?
— Их создал не Бог. Их создали люди. И продолжают создавать...
— Света. Я тебя не просто поговорить позвал. Я к тебе с предложением. Оставайся в Центре. У тебя уже УЗ-3 есть. Пойдёшь работать ко мне в лабораторию. С твоей головой у тебя скоро будет второй уровень. А потом ты заменишь меня, станешь членом Учёного Совета. У тебя все шансы стать Председателем. Я никому такого не предлагал — только тебе. До тебя и после тебя у меня никогда не было такой ученицы. Когда ты была на последнем курсе Университета, я чувствовал, что на многие твои вопросы я уже просто не могу ответить, а на многие ты отвечала уже лучше меня. Такой интеллект преступно губить, использовать для бессмысленных переговоров с одичавшими поселениями. Мне нужен преемник. У тебя впереди чудесная карьера, ты сможешь стать одним из самых могущественных людей в Муосе. Я тебе помогу. Только не говори, что ты не согласна.
— Учитель, спасибо за предложение, но там мой народ. Вы же помните: мне после выпуска предлагали остаться в Центре. Я отказалась. Ничего не поменялось, Учитель...
Барановский начал выходить из себя:
— Не понимаю! Я не могу этого понять! Тебе сейчас двадцать лет, так? У вас же, кажется, в двадцать пять наверх уходят...
— В двадцать три...
— Тем более не понимаю. Ты же, молодая, умная и красивая, за пару лет там заживо сгниёшь, ковыряя картошку на поверхности. Зачем тебе это надо?
— Это — судьба всех Партизан. И я не могу иначе. Вы же знаете, я могла стать долгоживущим Специалистом, но я выбрала профессию, не дающую мне права на отсрочку. Я надеюсь за это время успеть многое сделать. Я считаю это своим призванием.
— Судьба Партизан? Да каждый из твоих мурзатых друзей-партизан вырвал бы с корнем такой шанс, который я даю тебе! Хочешь объединять Муос? Так объединяй его из Центра! Ведь это самое могучее государство в Муосе.
— Только видимость могущества. Да, у вас крепче экономика и наука, больше еды. Но Центр гниёт и гниёт изнутри. Ваша бюрократизированная система не сможет противостоять тем опасностям, которые появились в Муосе. Вы отгородились от змеев, леса, Америки, и главное, ленточников, поставив впереди Партизан и Нейтралов. И из-за их спин храбритесь своей безопасностью. Всё это временно. Ленточники уже совершают набеги на ваши неметрошные поселения. Если падёт Нейтральная, вы окажетесь лицом к лицу с врагом. Что вы будете тогда делать?
— У нас есть войска. В лабораториях мы разрабатываем новое оружие. И, наконец, морлоки. Ещё несколько лет и мы создадим совершенных рабов, которые будут трудиться на поверхности, обеспечат нас продовольствием, смогут совершать набеги на другие станции прямо с поверхности.
— Ах вот что, Учитель, вы мне предлагаете! Вы всё трудитесь над своей проблемой по созданию морлоков? Извините, Учитель, но ваша лаборатория — это самое мерзкое порождение Муоса. Вы ставите чудовищные опыты над людьми. Вы их уже сделали наполовину нелюдями, и чувствуете себя творцом. Да ещё хотите меня завлечь в Вашу лабораторию, чтобы я продолжила Ваше дело. Нет, Учитель, я никогда не соглашусь работать с Вами. Вы — центровики — эгоисты. Вы думаете только о себе. Вы гордитесь созданной вами градацией значимостей, воспитывающую в людях цинизм и себялюбие. Вы по результатам тестов забираете у матерей их детей и отправляете их наверх умирать и стать объектами Ваших опытов. Но ведь для этих детей уже нет смысла в ваших научных трудах.
Да, я через три года уйду в Верхний лагерь. Но я жила, училась, трудилась, боролась, пыталась изменить Муос и сделать жизнь лучше. И я не шла по чужим головам. Я знаю много хороших людей, которых Вы назвали мурзатыми Партизанами: Батура, Талаш, Анка... Я люблю человека, который в числе других пришёл в наш многострадальный Муос издалека. Пришёл, не смотря ни на какие опасности, не смотря на отсутствие в этом практического смысла. Они пришли нам помочь и найти здесь друзей. Вы
