оружие, чтобы не причинять вреда другим хозяевам, которые сидят в телах этих благородных. Ведь это бесполезно.
Радист, терзаясь смутными догадками, спросил:
— Где Майка?
— А-а-а! Майка. Покажите будущему носителю его подругу... или приёмную дочку... ха-ха.
Из толпы выступил здоровый мужик-ленточник. На плечах у него сидела Майка. Она блаженно улыбалась. Боже, это же их Майка! Это Майка, которая прошла с ними весь путь. Майка, которую решила удочерить Светлана! Майка, которую он успел тоже полюбить! Она была ленточником! У Радиста помутнело в глазах. А Миша хладнокровно продолжал:
— Да и вот ещё. После обретения хозяина ты, Радист, сможешь забрать Майку. А потом заберёшь с собой Светлану, убедишь или заставишь её принять хозяина. Вы будете жить и работать вместе! Разве ты ни этого хотел! Кстати вы можете принять детёнышей хозяина Майки — у него скоро период деления! Это такой прекрасный акт: три носителя объединяют свои усилия ради блага хозяев! Решайся, Радист!
Радисту, от осознания предложенного Мишей, хотелось блевать. Митяй, боясь, что Радист сейчас упадёт, схватил его за плечо, втянул в круг. Бойцы заняли пустое пространство. Митяй крикнул:
— Пропустите нас или мы проложим дорогу из трупов!
Миша, как бы с грустью произнёс:
— Ну что же. Я и не сильно-то надеялся... Внимание! Носители с хозяевами годовалого возраста, взять их живыми.
Из толпы стали выступать ленточники. Они, не вооружённые, протягивая руки, шли к кругу бойцов. Митяй скомандовал:
— Огонь!
Прогремели одиночные выстрелы Калашниковых и щелчки арбалетных механизмов. Несколько ленточников упали, но из толпы выходили новые и шли в центр круга — прямо под пули и стрелы. Некоторые, раненные, продолжали ползти к бойцам и их приходилось добивать. Так продолжалось минут десять. Поток идущих закончился, закончилась стрельба. Истекавшие кровью трупы образовали бруствер. Миша также невозмутимо произнёс:
— Носители с хозяевами двухгодичного возраста, вперёд!
Новый поток ленточников двинулся из толпы в центр.
Радист ушёл в прострацию. Он сел на пол в центре круга и схватил голову руками. Ему не было страшно. Просто чёрная тягучая пустота и безнадёга наполнили его изнутри. В этом уголке ада под названием Муос всё перевёрнуто. Даже ребёнок, которого он полюбил, оказался другим... даже не человеком, а существом, хладнокровно заведшим их в западню.
Радист не был солдатом, и у него не было желания «воевать до последнего», как у Митяя и других. Он считал бессмысленным эту перестрелку, потому что исход её был и так понятен. Он даже не обратил внимание, как кто-то схватил его вещмешок, достал оттуда их последнюю гранату и швырнул её прямо в толпу ленточников. Прогремел взрыв, ошмётки плоти упали Радисту на руки, которыми он всё также зажимал голову. А ленточники всё шли и шли.
У обороняющихся закончились патроны и стрелы. Муосовцы обнажили мечи, уновцы прикрепили штык-ножи. Миша, заметив это, хладнокровно скомандовал:
— Третий, четвёртый и пятый год выйдите вперёд.
Круг ленточников сузился.
— Взять их живыми.
Озверевшая толпа безоружных людей-глистов, карабкаясь по брустверу трупов, быстро приближалась. Остальные, более старые ленточники напирали на них сзади. Ходоки и нейтралы, махая мечами, отсекали головы подходившим, у уновцев дела обстояли хуже — АК со штык-ножами не могли долго сдерживать всё подступавший поток людей, каждый из которых тянул к ним руки. Одного за одним уновцев похватали и повтягивали в толпу. Радиста, сидящего на полу, утащили за ноги. Остались только Митяй и нейтрал, которые спина к спине в унисон друг другу танцевали кровавый танец с мечами. Видя неутомимость бойцов, с ног до головы залитых кровью ленточников, сопереживавший десяткам погибших хозяев, Миша несколько взволнованно крикнул:
— Все назад, назад... Арбалетчики, расстреляйте их, эти нам не так нужны...
Взвод арбалетчиков поднялся на бруствер трупов, окружив Митяя и нейтрала. Арбалетчики прицелились. Митяй, зная, что его смертный час приближается, перекрестился, хлопнул по плечу нейтрала и они вдвоём в момент, когда командир взвода арбалетчиков крикнул: «Огонь!», бросились вперёд, на бруствер. Щёлкнули механизмы арбалетов, но только несколько стрел попали в сместившиеся мишени. Нейтрал упал — одна стрела вошла ему в шею. Митяй был ранен, но не смертельно. Он успел, подымаясь на бруствер, отсечь ноги двум ленточникам и бросился с бруствера туда, где по его мнению был Миша. Митяй, крутя мечом, врубился в толпу, но щёлкнул второй залп, и десяток стрел вошли ему в спину. Умирая, Митяй сожалел только о том, что он так и не достал Мишу.
Радист медленно выходил из прострации — его тащили сквозь толпу. Потом его посадили и приковали к какой-то маленькой тележке с колёсиками. Спереди к тележке привязаны верёвчатые ручки, за которые взялись два ленточника и потащили тележку с Радистом за собой. Ноги Радиста были вытянуты на всю длину тележки, на лодыжках они были закованы в кандалы. Руки были закованы в наручники, которые крепились к полику тележки как раз между ногами Радиста. По бокам тележки были ручки, и когда встречалось препятствие — лестница или порог, ленточники брались за ручки и переносили Радиста вместе с тележкой. Он представил себя со стороны, сидящего в этой маленькой тележке, — наверное, это смотрелось бы очень смешно, если бы всё не было так печально.
Впереди на такой же тележке тащили закованного Рахманова. Извечный оптимист вступал в разговор с ленточниками, пытаясь получить максимум информации, и уже строил какие-то совершенно нереальные планы их побега.
Их охраняли вооружённые ленточники — их было много. Очень много. Они шли рядом, впереди и сзади. По топоту ног можно было определить, что с ними идёт не меньше сотни ленточников. Сзади был слышен скрип ещё нескольких тележек, видно остальных уновцев тоже тащат.
К тележке Радиста сквозь толпу пробился Миша. Он, идя рядом с тележкой, дружелюбно спросил:
— Ну как ты, Игорь? Как самочувствие?
Радист злобно, чтобы тот отцепился от него, ответил вопросом на вопрос:
— А чего ты, глист, о моём здоровье так беспокоишься?
Как бы и не заметив грубости ответа, Миша, с прежней благожелательностью и умилением ответил:
— Ну как же, Игорь. Ведь мой хозяин будет пересажен тебе (У Радиста кольнуло в сердце от этих слов). Я должен заботиться о том, какое тело достанется Третьему Прародителю. Это уже вторая пересадка моего хозяина. Прежний носитель даже просил у меня, чтобы я после пересадки себя назвал его именем — Миша... Я думаю, тебя интересуют некоторые вопросы — спрашивай. Мне надо передать тебе определённую информацию. Ведь, когда ты будешь осчастливлен, меня, как носителя, уже не будет.
— Сгинь, ублюдок!
Миша, не обратив никакого внимания на ответ Радиста, слащавым голосом продолжал:
— Так вот, Майя. Не знаю, знаешь ты или нет, но эта девочка и её мама из одного американского бункера. Незадолго до вашего прихода мы взяли этот бункер. Майина семья тоже там была. Мы б, конечно, могли всей семье пересадить хозяев. Но мы решили пожертвовать сиюминутной выгодой от расширения популяции в надежде получить господство над всем Муосом. Нам нужны были разведчики. А, как ты знаешь, несчастные научились нас изобличать с помощью нехитрых тестов. Мы, конечно, трудимся в этом направлении, разрабатываем систему автотреннинга носителей, которая позволит не проявлять реакций при «затылочном тесте», стараемся делать аккуратные операции с незаметными швами. Но пока наши изыскания не весьма успешны. Приходится импровизировать. Да, что-то я отвлёкся...
Так вот, Майя и её семья были взяты нами в плен. Ленточниками мы сделали только Майю и её отца.
