— Катя, не надо, прошу тебя...
— Ну как не надо? Надо. Сегодня ты будешь моим. Скоро Светку, сучку твою, приведут. Ты ж к ней сбежишь. Пока её нет, я должна получить своё.
Радист стал дёргаться, вырываться, но он намертво был прикован к полу. А Катя стянула с его брюки настолько, насколько позволяли оковы на ногах.
— Да ты, дурачок, расслабься, это же не больно.
Катя посмотрела на Радиста. Радист увидел её лицо — это не Катя, это была та смуглянка с его родной Пушкинской. Рядом с ней стояла мать Радиста в эсесовской форме. С блаженной улыбкой на лице она ласково сказала:
— Не бойся, Игорёк, это совсем не больно. Скоро ты будешь осчастливлен.
Смуглянка расстегнула Игорю его куртку, стала подымать футболку и нагнулась, чтобы поцеловать живот. Тогда Игорь увидел голову смуглянки. О нет! Черепной коробки не было, а вместо мозга там кишели черви-хозяева. Игорь закричал: «Нет!».
Смуглянка подняла голову и стала приближать своё лицо к лицу Игоря, открывая рот. Оттуда стали выпадать черви, они падали ему на лицо, мерзко ползли по его щекам. Он крутил головой, чтобы сбросить червей с себя. Смуглянка схватила руками его голову, сильно удерживая, взяла в руку одного червя и стала запихивать ему в рот. Игорь быстро дёрнул головой и громко закричал: «Не-е-ет!». От своего крика он проснулся. Катя, смуглянка и мать были сном...
Он не понял, что произошло. Казалось, один сон, переходит в другой, не менее страшный. В клетке толпились ленточники. Один из них держал ему голову и закрывал рот, испуганно озираясь. У второго в руке была тряпка — видимо кляп, который тот неудачно пытался всунуть в рот Радисту. Крик Радиста явно не входил в планы ленточников. Один из них, суетливо подымаясь, приставил к губам свой палец и шепнул:
— Не кричи! Всё, уходим...
Они быстро стали отходить к выходу из клетки, оставив Радиста и других пленников в покое. Не поняв всего до конца, Игорь сделал вывод, что его крик в данном случае не на руку ленточникам, и стал ещё громче орать:
— Помогите! Спасите!!! А-а-а!!!
Зажглись дополнительные лампы. Ленточники на станции попросыпались. Некоторые бросились к клетке и увидели выбегавших из неё охранников.
— Ах вы, гады... Здесь нарушители... Нарушители... Сюда, сюда...
Охранников схватили. Их тут же, перепуганных, разоружили и потащили в другую клетку. Взволнованный Миша сам, распихивая других, забежал в клетку и стал осматривать пленников. Сначала он бросился к Радисту, бесцеремонно схватил его за волосы и повращал головой, рассматривая с разных сторон шею:
— Этого не успели...
Он перешёл к Рахманову, у которого торчал кляп во рту.
— Этого тоже не успели...
Потом к Лекарю:
— Сволочи... Подонки годовалые...
Он засунул свои пальцы в кровоточащую рану Лекаря, пытаясь словить червя, пока тот не присосался к спинному мозгу. Но он не успел:
— Поздно... Этому сделали пересадку... Сволочи... Сволочи... Сволочи... Достаньте их из камеры — немедленно казнить...
Не смотря на досадность своего положения, Радист повернулся. Он решил понять, что же произошло, и рассмотреть, что будет происходить дальше. Миша, чтобы успокоиться, стоя рядом с Радистом, нервно разъяснял ему:
— Видишь ли, Игорь. Тебе придётся сталкиваться и с таким: у нас в Муосе и у себя в Москве. Мы все любим наших хозяев. Я тоже получаю радость, меня окрыляет неописуемый восторг, когда мой хозяин размножается и его детёныш получает нового носителя. И я, со своим положением, вернее с положением, которое занимает мой Третий Прародитель, мог бы неограниченно размножаться. Но интересы популяции хозяев важнее интересов отдельного хозяина. А некоторые носители не хотят этого понимать, они преследуют свои, эгоистичные интересы. Ваши тела предназначены другим, более высоким хозяевам, а они захотели преступным путём всунуть в вас своих. Это при всём при том, что охранников мы отбираем среди самых лучших и преданных носителей. Какое осквернение... Хорошо, что ты закричал. А то бы эти недоноски лишили бы тебя чести быть носителем Третьего Прародителя.
Радист на секунду задумался о сложностях отношений между ленточниками, ничего не понял, и снова съязвил:
— Я правильно тебя понял: ты приказал казнить этих охранников? Но ведь их хозяева тоже погибнут. Ты ведь убьёшь хозяев... Как ты так можешь...
— Я не убью их хозяев, они сами их убьют. Мы, конечно, потом будем оплакивать гибель этих невинных хозяев, загубленных из-за сумасбродства их носителей.
Пока они разговаривали, на кострище в центре платформы разожгли большой костёр. Перед этим четверых охранников — участников самовольного осчастливливания, привязали друг к другу. Их подвесили вниз головой к цепи, крепившейся на крутящийся блок, прикреплённый к самому потолку. Палачи натянули цепь, подняв казнимых на полутораметровую высоту, после чего развели под ними костёр и цепь дали в руки подвешенным. Если они отпустят цепь, то уткнутся головой в костёр. Цепь могли держать только двое. Они изо всех сил старались, кричали, плакали, просили прощение у Миши и у своих хозяев. В это же время солдаты сгоняли население станции, чтобы все видели казнь. Миша, по прежнему стоя в клетке рядом с Радистом, назидательно вопил:
— Смотрите, как они подвели своих хозяев. Они их загубили. Сейчас эти несчастные, да-да — несчастные, ибо благородство они своё утеряли, убьют своих бедных хозяев, всунув свои мерзкие головы в костёр. Помните: каждый, кто совершит самовольное размножение — убивает своего хозяина!
Люди, особенно дети, плакали. Они оплакивали не людей, а червяков в их шеях. Руки у казнимых тряслись. Языки пламени уже лизали их головы. В какой-то момент они не выдержали и цепь вырвалась из рук. Они повисли, уткнувшись головами в костёр. Истошный вопль и запах палёного мяса. Радист не смог этого смотреть, он отвернулся.
Через полчаса, когда обугленные трупы уже утаскивали в туннель, внезапно зашевелился Лекарь. Он открыл глаза, покрутил головой, посмотрел на лежащих рядом Радиста и Рахманова и тихо произнёс:
— Ребята, я уже чувствую эту тварь, и кажется, начинаю по-другому к ней относиться. Она мне уже не кажется такой гадкой.
Он закрыл глаза и полежал минуту. Радист подумал, что плохие события сегодняшней ночи для него ещё не закончились. Через десять минут Лекарь открыл глаза. Лицо его изменилось. Он закричал:
— Во имя хозяев! Выведите меня отсюда, заберите меня от этих несчастных!
Охранники, новые, назначенные вместо казнённых, засуетились:
— Что, уже наш? Что-то рано.
— Всякое бывает, ты что хозяина в нём не чувствуешь?
— Ну чувствую, только не очень сильно. Так что с ним делать? С несчастными и вправду не хорошо благородного держать.
— Давай его отцепим и в другую клетку переведём. А Миша появится — его и спросим.
Они отомкнули кандалы Лекаря. Он поднялся, растирая онемевшие руки и ноги. Охранник торопил:
— Давай-давай, пошли!
Лекарь медлил. Внезапно он ударил локтем в солнечное сплетение охранника, стоявшего ближе. Спустя мгновение — удар ногой в пах охраннику, который был у входа в клетку. Оба согнулись. К клетке бросились двое других охранников, чтобы её закрыть, но Лекарь уже выбегал и с силой ударил плечом дверь, которая резко распахнулась и звезданула по голове одного из подбегавших. Спустя секунду он уже
