Радист составил список недостающих деталей. По старым картам Минска определили возможные места, где они могут быть. Среди УЗ- 7, 8, 9, было объявлено, что их уровень значимости будет повышен на три уровня, если они найдут нужные радиодетали на поверхности. Из пятидесяти сталкеров-самоучек вернулось менее тридцати. Радист из принесённого ими хлама выбрал подходящие детали. Всего не хватало, пришлось импровизировать.
Антенну, сконструированную по схеме Радиста, вынесли на верхние этажи выстоявшего Дома правительства. Несколько высокопоставленных особ с уровнем значимости от третьего и выше, собрались в лаборатории. Радист включил рацию.
— Внимание! Говорит радиомеханик отряда особого назначения Игорь Кудрявцев. Идёт вещание из Минска. Москва, как меня слышишь? Приём...
Спустя долгие секунды хрипа динамика послышался далёкий и такой родной голос:
— Игорь, Игорь! Москва тебя слышит! Игорь... сынок... ты сделал это... Ты жив...
Наверное, старый радиомеханик плакал. Спустя пару дней после ухода в экспедицию своего ученика, он понял, что остался один. Один уже во второй раз. И он услышал голос последнего родного человека на земле, который вещал ему из другого города и из другой страны.
— Степаныч! Передайте властям Полиса, что задание выполнено. Мы сделали всё, что могли. Мы ждём помощи.
— Игорь, я знаю, знаю... Рахманов всё рассказал, но тут у нас кое-что изменилось... Это ужасно: но помощи вам не будет... не ждите помощи...
Они сидели друг напротив друга, как когда-то давно — в бункере. Но теперь искал встречи не Радист. Барановский сам пришёл к нему в лабораторию. Он очень сильно постарел за последнее время и с грустью смотрел на возмужавшего за пару месяцев Радиста:
— Почему в моей жизни так всё складывается, а? Почему всех, кого я люблю, уходят? Сначала ушла Светлана. Я её ждал, она вернулась через годы, но только для того, чтобы мне нагрубить и уйти снова. Потом она погибла, защищая тебя. Это — великий подвиг любящей женщины. Она тебя любила, а значит ты — мой друг, я успел к тебе привязаться. И вот ты тоже куда-то уходишь! Почему? Почему вы все куда-то бежите? Вы что, специально смерти ищете?! Вы мне, старику, упрёк такой ставите, погибая один за другим? Ты мне скажи, что тебя не устраивает?.. Нет-нет! Я даже речи не веду про материальные блага — с вами бесполезно об этом говорить! Но ты имеешь всё, чтобы творить добро! Ты создал рацию! Ты ведь знаешь, что сюда идут паломники со всего цивилизованного Муоса. Идут на сеанс связи с Москвой. Они записываются в очередь. И, заметь, я с них не беру за это платы — пусть люди слушают и радуются. Они уходят и рассказывают об этом Великом Чуде. Ты стал героем, хотя, вижу, тебя это тоже не интересует. Чего ты хочешь?
Радист смотрел мимо Барановского. Не спеша, без особого интереса к диалогу, он ответил:
— Ты знаешь, что Муос в опасности; может быть даже на волоске от гибели. Светлана хотела его объединить и спасти. Теперь этого хочу я.
— Да, ради Бога, — спасай Муос! Старый Председатель Учёного Совета умер. Меня на днях изберут новым Председателем. Ты пойдёшь на моё место — после создания рации тебя изберут без проблем. Мы будем в Учёном Совете в большинстве, и станем править Центром. И давай спасать Муос — я ведь тоже этого хочу!
— И именно поэтому ты отдал ленточникам Америку?
— А-а! Ты про это? Это — вынужденный шаг; временная мера. Да, я должен был подписать новый пакт с Ленточниками, по которому Америка отходит к ним. Но пока они будут воевать с Америкой, мы с тобой соберём силы, окрепнем и выйдем на помощь американцам. Сам понимаешь, пока что мы не настолько сильны, чтобы вступить в войну с ленточниками. Пока...
— Пока вы не сильны, в Америке убивают и обращают детей и женщин. Немига уже еле держится, а вы хладнокровно на это смотрите.
— Не забывай, кто такие американцы. Мы их сюда не приглашали. Ты слышал, сколько горя они нам принесли в своё время.
— Это отговорки. Ты говоришь про предков некоторых из них. Там живут люди, такие же, как мы с тобой.
— Ладно, не будем пафосничать. Ты мне лучше объясни, как же так ты собираешься спасать Муос? Где будешь брать силы, войска?
— Я не знаю.
— Отлично! Он не знает! Он уходит спасать Муос — и не знает, как будет это делать! И куда ж ты пойдёшь, спаситель?
— Есть одно место, где я думаю, мне помогут.
— У меня нет шансов тебя отговорить?
— Нет.
Барановский помолчал, потом кивнул и устало спросил:
— Я могу чем-нибудь тебе помочь?
— Можешь. Ты думай о той цели, ради которой погибла Светлана, а значит и твой сын. Думай о той цели, ради которой на гибель иду я. Может эта цель — важна? Может быть ты, учёный муж, всю жизнь заблуждался? Если найдёшь ответ — принимай решение, что тебе делать дальше... А пока — прощай.
Радист пришёл в Свято-Ефросиньевский монастырь. Монастырь был назван в честь древней белорусской святой — Ефросиньи Полоцкой. Юная прекрасная княгиня, у которой было всё: власть, богатство, красота, отказалась от всех мирских радостей и стала монахиней, посвятив свою жизнь Богу и людям. «Совсем, как Светлана» — думал Радист.
Монастырь был оборудован в коллекторе Немиги, древней загадочной реки, некогда протекавшей по Минску, а потом заключённой в трубу под землёй. Отец Тихон прямо в коллекторе организовал свою келью. К нему начали приходили паломники, многие из них оставались. Они расширили коллектор, раздолбав бетон трубы, и терпеливо вынося мешками на поверхность грунт. Установили сваи, чтобы потолок не обвалился. Поставили палатки. Людей становилось всё больше. Здесь были церковь, мужской и женский монастырь, школа и больница.
Монастырь не охранялся. По поверью его на входе и выходе из коллектора охраняли Ангелы. Может быть, это и было преувеличением, но на монастырь никогда никто не нападал.
Радист нашёл отца Тихона в его келье. Это был маленький, лысый, с жиденькой бородкой дедок, в старых штанах и рубашке. С виду он производил впечатления простоватого крестьянина, а не Великого Святого, имя которого знали во всём Муосе даже дети. Отец Тихон «отдыхал», вернее чинил мотыгу для обработки картофеля, тщательно прилаживая металлическую насадку к деревянному черенку. Он быстро поднял глаза на Радиста и без особого интереса спросил:
— Чего пришёл?
— За советом, отец Тихон.
— За каким?
— Как спасти Муос?
— Хм-м... Спасти Муос... Похвальное рвение... А с чего ты взял, что я знаю ответ? Иль думаешь, тебя первого осенил такой вопрос? И вот я сейчас достану приборчик, дам его тебе, ты нажмёшь на кнопочку и Муос спасён?
Радист не ожидал от священника такого простого и обидного ответа.
— Да, ну...
— Я вижу тебя. Тебе выпала нелёгкая доля, но такая же доля у всех жителей Муоса. Погибла твоя любимая, но тут постоянно гибнут чьи-то любимые. Ты сделал радио, но были и другие изобретатели. Ты не есть особенный — ты понимаешь это?
— Да, но...
— Иди в прислужники к сестре Марфе. Ты пока не готов найти ответ на свой вопрос. Придёшь через пять дней.
