Патриархально-сладостные звуки Далеко раздаются по ущельям, Сливаясь с колокольчиками стад, И жадно я внимаю им. — О, если б Я был незримым духом этих звуков, Гармонией свободной и живой, Блаженством бестелесным, что родится, Живет и умирает вместе с ними! Снизу поднимается охотник за сернами.
Охотник
Да, серна здесь промчалась! Но куда? Как на смех промелькнула и пропала! Боюсь, что не окупится сегодня Мой тяжкий труд. — Но кто это вдали? Он с виду не охотник, а поднялся На высоту, которой достигают Лишь лучшие охотники. На нем Богатый плащ, он мужественно-строен И горд, как сын свободного народа. Пойду к нему. Манфред
(не замечая охотника)
До срока поседеть От скорбных дум, подобно этим жалким Обломкам сосен, бурей искривленным, Погубленным одною зимней вьюгой, И быть таким, с тоскою вспоминая Иные дни, и на челе носить Морщины, что оставили не годы, А лишь мгновенья, — тяжкие мгновенья, Ужасные, как вечность! Вы, лавины! Вы, глыбы льдов! Обрушьтесь на меня И поглотите жизнь мою! Я слышу Ваш непрестанный грохот, но, свергаясь, Вы губите лишь то, что жаждет жизни: Цветущий лес иль мирные селенья. Охотник
С долины поднимаются туманы. Скажу ему, что нам пора спускаться, Не то он здесь останется навеки. Манфред
Вкруг ледников дымится мгла и пахнет Горящей серой; белыми клубами К моим ногам всползают облака, Как пена из пучины преисподней, С тех жадных волн, что роют берег жизни, Обремененный грешными, как щебнем. Я задыхаюсь. Охотник
Он едва стоит: Мне нужно подойти к нему тихонько, Иначе он сорвется. Манфред
С тяжким гулом Обрушивались горы, прорывая Ткань облаков и сотрясая Альпы, Загромождали грудами обломков Зеленые цветущие долины, Запруживали реки, низвергаясь, И в пыль и мглу их воды раздробляли. Так некогда пал Розенберг. Зачем Я не стоял тогда в его долинах? Охотник
Приятель, осторожней! Лишний шаг И ты простишься с жизнью. Ради бога, Отдвинься от обрыва. Манфред
