Виктор Михайлович Коклюшкин
Избранное
Об авторе
Я знаю Виктора Михайловича Коклюшкина как свои пять пальцев.
Еще будучи ребенком Виктор подавал большие надежды. Бывало, подает, подает, а никто не замечает. Улица, двор, коммунальная квартира, где жил Витя, мало способствовали воспитанию в душе ребенка тяги к прекрасному. Факт исторический и символичный: в четыре года мальчик, будучи еще абсолютно неграмотным, написал на зеленом заборе школы № 281 в Уланском переулке неприличное слово и потом долго бежал от разъяренного пешехода. Обстоятельства всегда были безжалостны к Виктору, и пешеход его догнал. Нет, он не поколотил маленького Витю, а доходчиво объяснил, что если уж хочешь - пиши, но так, чтобы у людей не портилось настроение.
Следуя этому завету, Виктор старается людей смешить, справедливо полагая, что плакать их заставят и без него.
Сочинительством Витя занимался упорно, явив миру сотни юмористических рассказов, эстрадные и телевизионные спектакли 'Три вопроса', 'Круглая луна', 'Сладкая парочка', 'Дядя Ваня и другие' и др. На книжных полках читателей - его книги 'Юморист', 'Хорошо, когда светит солнце', 'Блеск', а в сердцах телезрителей - его лучезарный облик, хорошо известный благодаря популярным телепередачам и щедрому таланту.
Автор
Про крылья
В кино снимаюсь, играю монаха, который крылья сделал и с колокольни упал.
Мне крылья сделали, говорят: 'Давай!' Столкнули с колокольни, а я - полетел.
Режиссер кричит: 'Ты что - роль забыл? Ты ж должен упасть!' Столкнули меня, а я опять полетел. В деревне дело было, ребятишки бегут, вопят: 'Осень! Мужики на юг улетают!'
Бабка какая-то кричит: 'Милок, поищи сверьху мою корову! А то она пошла траву щипать, а куды не сказала!'
Фермер орет: 'Что ж ты порожним летаешь - распыли удобренья, иначе эти твари весь урожай сожрут!' Я кричу: 'Какие твари?!' Он кричит: 'Да эти - городские!'
Режиссер кричит: 'Дубль третий! Ты должен взмахнуть и упасть!'
Я взмахнул и полетел. Он кричит: 'Этого не может быть! Монах упал!'
Я кричу: 'Я атеист. Вернее, - кричу, - я верю, что Бог есть, но не верю, что мы в него верим!'
Режиссер кричит: 'Твою мать! Слезай с неба! Урежьте, - кричит, - у него крылья, чтоб он сразу брякнулся!'
Урезали мне крылья на полметра, я взмахнул и - полетел.
Оператор орет: 'Что ж он, гад, делает - у меня пленка скоро кончится! Дайте ему снотворного или слабительного, чтоб его в полет не тянуло!'
А у колокольни уж все население деревни собралось. Тракторист орет: 'Что он тут как птичка порхает! Лучше б за бутылкой сгонял!'
Бабка кричит: 'Он небось денег хотит, а на мою пензию можна тока корову кормить, а с ее молока и я жива!'
Фермер орет: 'Им легче за границей продукты покупать, чем свой урожай сохранить! Ну что ему стоило синильной кислотой сверху побрызгать!'
Старичок кричит: 'Ето мафия! Оне тута казину хотят построить, чтобы наши бабы им стриптиз показывали!'
Баба Нюрка орет: 'Я ему и без казины покажу! Все одно тут меня, кроме меня, никто не видит!'
Режиссер кричит: 'Ты что - издеваешься?! Сейчас солнце зайдет! Немедленно приколокольнивайся!' Я кричу: 'У монаха не получилось, а я - лечу!'
Помреж кричит: 'Ну, кретин! Ему внизу постелили, чтоб мягко падать, а он летает и еще разговаривает!'
Учительница у колокольни объясняет детям: 'Это иллюзия - обман зрения!'
Я кричу: 'Дети, не верьте! Я лечу, вы же видите!..'
Девочка сквозь слезы говорит: 'Мы видим, но если скажем, что видим, учительница может двойку поставить!'
Ну, сел я на колокольню, головой об колокол стукнулся, и где сильней загудело - не понять!
Подрезали мне крылья так, что они чуть больше ладоней стали. Режиссер кричит: 'Дубль пять! Давай!'
Я взмахнул и полетел. Тяжело, конечно, но лечу!
Режиссер кричит: 'Ружье мне!' Принесли ему дробовик. Встал я опять в проеме колокольни, он говорит в мегафон: 'Дубль шесть! И учти, Витя, или ты упадешь живым, или мертвым!'
Взмахнул я крыльями, и... тут, на мое счастье, солнце зашло. Завтра съемки продолжатся, а как поступить - я не знаю. Обидно: умею летать, а нужно - падать!
Алло, Люся, это я!
Алло, Люся, это я! Догадайся, откуда я звоню? Почему из дурдома? Самое для меня место? Ошибаешься, Люся, я из тюрьмы.
Ловили киллера по словесному портрету: нос средний, лоб средний, рост средний - меня и схватили!
Ну почему хуже всех?! Кроме меня еще пять тысяч поймали - и все сознались. А ты попробуй не сознайся, если они сначала бьют - потом спрашивают!
Я, Люсь, сознался во всех нераскрытых убийствах - теперь меня в камере уважают. Вчера с телевидения приезжали интервью брать, спрашивали: какие женщины мне нравятся - блондинки или брюнетки? А я, Люсь, и забыл, какая ты - ты ж всегда красишься, сказал: лысые, то есть - обыкновенные. А когда спросили, скрывал ли я от жены об убийствах, сказал 'нет' - я ж от тебя, Люсь, ничего не скрываю.
Что это упало? Ах, это ты? Ну, сейчас встала? Села. Люся, быстрее сядешь - скорее выйдешь! То есть выздоровеешь. Ну ладно, я тебе потом позвоню.
Алло, Люся, это я. Не, не из автомата, у нас у всех сотовый. Камера такая - люкс. Сидят только авторитеты. Начальник тюрьмы сам к нам звонить ходит. У него аппарат старый - еще при Дзержинском ставили. Дурак? Ах, я дурак. Ну ладно, я тебе потом позвоню.
Алло, Люся, это я. Ты что делаешь? Врача вызвала, а дверь открывать боишься? Ну пусть он тебя через дверь послушает. Почему я веселый? А я их обманул: сказал, что золото под фундаментом нашего дома зарыл, - так что наконец-то нашу пятиэтажку сломают! И мы переедем!
