– Нет, мудрейший. Разве виновата рыба, что не летает, а птица, что не ползает. Брат Эвер делал все в меру своих способностей и не преуспел, за что он конечно же заслуживает наказания, но сие не есть небрежение долгом.
Третьим поднялся Хранитель Власти.
– Иди, брат Эвер, и ожидай.
Когда брат Эвер вышел, Хранитель Власти содрал маску с лица и выругался:
– И это все, что у нас осталось? Хранитель Порядка пожал плечами:
– В общем, нет, но это лучший. В конце концов он работает с ним с самого начала и единственный, кто выжил, войдя с ним в контакт. К тому же он не особо ценен, а мы уже потеряли многих поистине ценных людей. И еще… его анализ оказался наиболее достоверным.
– А как в Атланторе? Хранитель Закона вздохнул:
– Боюсь, туда пока лучше не соваться. Мы потеряли всех. И их было слишком много. Я не знаю, когда теперь мы сможем хотя бы частично восстановить сеть.
– А князь Баргот?
Хранитель Закона пренебрежительно фыркнул:
– Этот тупица не смог разыграть ни одного козыря. Хранитель Порядка осуждающе покачал головой:
– Не будь столь суров к нему. В конце концов наши козыри он бьет с не меньшим успехом, а Баргот был всего лишь марионеткой, не ведающей, что его дергают за ниточки.
Хранитель Власти удивленно-настороженно посмотрел на собеседников:
– По-моему, вы сказали, что в Атланторе у нас ничего нет, откуда же ваши сведения о Барготе?
Хранитель Закона опять тяжело вздохнул:
– ТЕПЕРЬ уже нет.
Хранитель Власти задумался, потом сердито сказал:
– Ладно, деваться некуда. – Он натянул маску. – Зови. Брат Эвер вновь стоял на коленях в Круге Правды и слушал приговор. После долгого перечисления того, что он сделал, и краткого, но более весомого того, что ему не удалось совершить, Хранитель Закона выдержал паузу и торжественно закончил:
– Признается виновным в недостаточном прилежании и приговаривается к сорокодневной епитимье.
У брата Эвера чуть сердце не выпрыгнуло из груди. Столь мягкое наказание означало, что его признали невиновным.
Вечером в его келью зашел Хранитель Порядка. Когда брат Эвер рухнул на колени, Хранитель нежно коснулся посохом согбенной спины и ласково произнес:
– Встаньте, брат Эвер.
Карлик поднялся и, повинуясь жесту, уселся на откинутой койке, а Хранитель Порядка заговорил:
– Вы были правы, следует огнем и мечом выжечь всю скверну с этой земли, и поскольку сделать это предстоит вам, то я хотел бы узнать, кого вы предпочитаете двинуть на Элитию: венетов или Горгос?
Брат Эвер задумался.
– Однажды мы уже недооценили его. Стоит ли делать это еще раз?
– Значит, и тех, и других, – кивнул Хранитель Порядка, а брат Эвер добавил:
– И кочевников севера.
Часть IV
Кровавый прилив
Толла проснулась на рассвете. Потянувшись, она соскользнула с ложа и подошла к окну. Когда- то зрелище встающего солнца заставляло ее радостно смеяться, но сейчас она только улыбнулась. Тяжелые времена научили ее не только тому, что предстоящий день может быть препакостным, но и тому, что не стоит из-за этого встречать его кислой миной на лице. А сегодняшний день обещал быть именно таким. Толла вздохнула и прибрала ложе. Эта ее привычка первое время вызывала дикое изумление служанок, но ложе – место власти гетеры, и нельзя доверять его чужим рукам. Толла вздохнула. Она-то уже не гетера. Оглянувшись на комнату, которая, в отличие от спален многих патрицианок, всегда была в идеальном порядке, Толла накинула легкую, почти прозрачную накидку из тончайшей венетской шерсти и, завязав волосы узлом, стремительно сбежала по лестнице к купальне. Беллона уже была там.
– Долго спишь, подруга.
Толла улыбнулась и легонько шлепнула ее по руке.
– Сиэлы еще нет?
– Она спит гораздо больше, чем ты. С тех пор как пропал этот ее казначей, она редко кого допускает к себе. Ты чаще развлекаешься со своим соплячком Аметео, чем она с кем-нибудь из реддинов или сыновей Всадников.
– Ну ты-то развлекаешься за всех троих, – заметила Толла. Беллона добродушно буркнула:
– Надо же кому-то поддерживать репутацию. – Она скинула накидку и потуже подтянула узел волос – В конце концов, будем мы сегодня купаться или нет?
Тут со стороны входа в купальню послышался звонкий голосок:
– Это кто задает такие вопросы? Беллона обернулась.
– Ну наконец-то, я уж думала, ты сегодня не появишься. Пошли, смою с себя этот вонючий мужской пот. Во всем этом деле мне не нравится только то, что они так потеют. – И она ласточкой нырнула в воду.
Подруги последовали за ней.
На завтрак они поехали в Сад сереброногих. Когда колесница базиллисы миновала стражу, состоящую из пяти девушек в высеребренных поножах, вооруженных копьями и мечами, и, обогнув кипарисовую рощицу, углубилась в заросли мирта, разделяющие сад на множество укромных и уютных полянок, отовсюду послышались приветственные голоса:
– Да хранит тебя Мать-солнце, Прекраснейшая.
– Прекраснейшая, иди к нам, боги послали нам сегодня рыбу-луну, наверно, мужчинам придется туго.
Толла ехала, купаясь в волнах дружелюбия, смеха и любви. Четыре года назад, когда отец был еще жив, она уговорила его позволить ей собрать девушек из патрицианских семей и семей самых знатных Всадников. Видимо, отец представлял, что это будет нечто вроде огромного девичника, где девушки из благородных семей будут чинно прясть и судачить о будущих женихах, но у Толлы были другие планы. Через полгода после своего появления во дворце она поняла, что Юноний, верховный жрец храма Отца-луны, привез ее сюда вовсе не для того, чтобы поддержать больного базиллиуса, вернув ему дочь, пропавшую так давно. А в то, что она действительно дочь базиллиуса, Толла поверила только спустя три месяца, когда ее старая нянька рассказала ей о том, как она жила здесь. Однажды она шла к отцу каким-то коридором, но вдруг остановилась – в памяти что-то сверкнуло. Она медленно подошла к нише, в которой стояла скульптура какого-то легендарного воина-реддина, и, протянув руку, извлекла из-за его плеча деревянную куклу-статуэтку, покрытую толстенным слоем пыли. Толла несколько мгновений рассматривала ее затуманенными от слез глазами, потом пошла дальше. Но Юнонию совсем не надо было, чтобы все поголовно признали в ней настоящую дочь базиллиуса и будущую наследницу. В таком случае она становилась слишком самостоятельной, а ему нужна была как раз такая же раскрашенная кукла, за спиной которой он мог бы безраздельно править. Кроме того, новая жена отца была одержима планами посадить на трон своего сына, который был на восемь лет моложе Толлы. Отец долго горевал о ее матери, прежде чем взял новую жену. Так что недоверие части систрархов и патрициев, угроза со стороны семьи жены базиллиуса, с одной стороны, и благодарность – с другой, должны были сделать из Толлы послушную марионетку в руках Юнония. И если бы она была обычной женщиной, то, вероятнее всего, так и произошло бы. Но она была гетерой.
Колесница остановилась напротив их любимого места. Сиэла ловко соскочила на траву и побежала вверх к полянке, легко неся на плече свернутый в трубку пушистый венетский ковер. Беллона спрыгнула и начала сноровисто распрягать кобылиц. Ее тут же обступила стайка юных нагих прелестниц, и послышался смех и шутки. Толла тоже расстегнула фибулы и перешагнула через упавшее платье. Ветерок приятно холодил кожу. В Сад сереброногих мужчинам доступа не было. Несколько десятков девушек, которых отец позволил ей собрать, теперь разрослись в тысячу, и занимались они не только рукоделием. У Толлы в руках
