Трупы оттаскивали на летное поле, вскрывали термобетон и уж там жарили по ним современным оружием – нейтронными пушками и аннигиляторами: ни черта ни оставалось от трупов, земля спекалась на двести метров в стеклянную оладью… Потом кранами поставили плиты обратно, и – порядок. Персоналу пригрозили вырезать всю семью до пятого колена, включая детей в чреве матери, если будут болтать лишнее. Сто пятьдесят человек – и все. Можете пересчитать, все покойники в наличии, вон кучкой лежат у грузового терминала…
Что касается войск, то, как выяснилось, аломов было в дивизии две тысячи шестьсот три человека, и еще восемьдесят шесть уроженцев Федерации, шестнадцать из них – офицеры. Самое занимательное было то, что не все уроженцы Федерации ушли, – дали им ночью такую возможность; полковник и еще два офицера застрелились, а шестнадцать иномирцев, забубенных голов, поперлись с товарищами к Киссуру Белому Кречету. Несмотря на запрет говорить иначе как на Стандарте, они где-то даже и аломского наклевались.
Глава пятнадцатая,
в которой спасители Страны Великого Света проворачивают самую крупную инсайдерскую сделку в истории Галактики
Итак, после краткой экскурсии по принадлежащему ему зданию, где у стеклянных стаканов лифтов и стальных пандусов гомонили по-аломски люди, одетые в броню и бронеткань десанта Федерации, и где в диспетчерской несла дежурство группка невыспавшихся и, кажется, уже потерявших способность пугаться служащих, Бемиша привели к стоящей у служебного входа машине – и любезно отпустили на все четыре стороны.
Бемиш молча сел в машину и завел двигатель. Ворота с поля раскрылись, одни за другими, – Бемиш поехал по той же дороге, по которой его везли вчера, – по старому двухрядному шоссе, уходящему в сторону от основного хайвея.
Вокруг все так же блестели на солнце рисовые поля, вдали огромным стальным рогом блестел монорельс, и оливковые деревья вдоль старого тракта стояли с поломанными сучьями – сектанты и солдаты оборвали плоды. Оливки всегда сажали вдоль дорог, потому что пыль, оседающая на плодах, заставляла их созревать раньше.
Над усадьбой его развевалось парадное знамя империи, и чуть ниже – боевой значок рода Белых Кречетов. Бемиш поехал дальше.
Солдат у Киссура было по-прежнему мало, и, судя по тому, что видел Бемиш, они были сосредоточены в основном на космодроме. Редкие посты стояли вдоль дороги, да у поворота к усадьбе Бемиш заметил тускло-серый танк.
Оцепление из «желтых курток» и войск империи, за которым маялись журналисты, стояло километрах в полутора от усадьбы. Дорогу перегораживала цепь солдат и какого-то странного вида пушечка, не то купленная по случаю в музее, не то использовавшаяся для разгона облаков. Бемиш притормозил метрах в трех от пушечки и стал ждать, пока к нему подбежит целая свора полицейских и журналистов.
Как ни странно, на этот раз журналистов было больше: камеры пялились на него со всех сторон. Дело объяснялось просто. Большая часть тех чиновников, которая требовала держать прессу подальше и тем самым настраивала ее в пользу Киссура, который держал прессу поближе, – большая часть этих чиновников теперь сидела в Ассалахе.
– С вами все в порядке, господин? – заботливо спросил один из «парчовых курток». Другой щелкнул предохранителем. Веерник в его руках взблеснул на солнце, отражая перевернутые рисовые поля и облака.
– Да, – сказал Бемиш, выбираясь из машины.
Через пять минут полицейский флайер с желтой полосой на боку – символом Ведомства Справедливости и Спокойствия – уносил его в столицу.
Флайер сел близ государева дворца, у той самой гостиницы Семи Зернышек, куда некогда прибывали на почет и казнь самые высокопоставленные чиновники провинций и где зарезали, почти год назад, главу секты, намеревавшегося помириться с иномирцами.
К Бемишу кинулась целая стая журналистов. Первым среди них был тот тип в клетчатой безрукавке, который когда-то написал, что президент Ассалахской компании не знает вейского и потому понял буквально метафорическое выражение «бесы».
– Это правда, что войска Федерации перешли на сторону Киссура?
– Правда, – ответил Бемиш.
– Почему?
– Потому что в этих войсках служили аломы, – ответил Бемиш, – рядовые были аломы, сержанты были аломы, только несколько офицеров были уроженцы Федерации.
Поэтому солдаты Федерации оказались на стороне того человека, роду которого их предки присягали на верность, а не на стороне тех людей, которые платили им по триста денаров в год.
– Около десяти членов Антикризисного комитета попали в руки Киссура. Киссур требовал ареста и казни этих людей. Что с ними случилось? Это правда, что Шаваш мертв?
– Шаваш вполне жив, – ответил Бемиш. – Его ссора с Киссуром была чистой воды притворством. Он-то и вызвал войска Федерации, чтобы снабдить Киссура солдатами.
Был даже слышен общий вздох – никто еще ничего не знал, и Бемиш был первым, кто публично растолковал случившееся.
– А сектанты? – закричал кто-то из корреспондентов, – они и с ними заодно?
– Нет, – сказал Бемиш, – вражда между господином Шавашем и сектантами была неподдельной и могла кончиться только гибелью одной из сторон. Как только солдаты Федерации перешли на сторону Киссура, их употребили для уничтожения сектантов. Я своими глазами видел руководителей секты, повешенных на грузовом кране.
Поразительно было, что в этот момент никто не спросил, что же стало с остальными сектантами. Как-то все решили, что «уничтожением секты» и была казнь дюжины главарей.
– Но что же Киссур хочет?! – закричал кто-то. – Они требовали смены продажного правительства, а теперь половина продажного правительства сама сидит в Ассалахе! Дальше что?
– Киссур больше не предъявляет никаких требований к правительству империи, – пояснил Бемиш, – Киссур хочет переговоров между Федерацией и империей по поводу взаимоотношений двух государств. На самом высоком уровне.
После этого краткого, но ошеломительного интервью Бемиш проследовал внутрь гостиницы, где его уже ждали.
В зале Дальних Даров, где некогда наместники провинций официально вручали подарки управителям дворцовых ведомств, за длинным, имеющим форму виноградной кисти столом на золоченых ножках, выполненных в виде копытец барана, сидело человек двадцать. Некоторые были Бемишу знакомы. Теренс узнал посла Федерации Северина, бывшего первого министра Яника да еще парочку высокопоставленных вейцев.
Остальные были граждане Федерации: помимо старых знакомых, полковников Шагира и Чена, Бемишу бросились в глаза два человека в мундирах Космофлота и с адмиральскими нашивками. У одного из них погоны были украшены двумя золотыми полосками. Если Бемиш правильно помнил про эти полоски, это означало, что на орбите Веи висят корабли, способные не только уничтожить всю жизнь на планете, но и при надобности загасить обогревающее ее солнце, как курильщик гасит надоевшую сигарету.
– Командующий Пятым Флотом, адмирал Джозеф аль-Саад, – представили Бемишу того, что с золотыми полосками.
– Начальник Штаба Флота, контр-адмирал Паркс, – представили второго.
Еше один сухопарый военный имел на погонах крылышки космического десанта. Похоже было, что он на всякий случай прилетел сюда без солдат.
Рассказ Бемиша о его пребывании в гнезде террористов был выслушан в гробовом молчании.
– На территории космодрома действительно не осталось ни одного сектанта? – переспросил посол Северин.
– Ни одного живого сектанта, – заверил Бемиш.
– Но это совершенно меняет дело, – сказал один из сенаторов Федерации, – мы бы действительно не
