– Да, сеньор, – тут длинные, торчащие из-под золотых локонов ушки налились стыдливым румянцем, – леди Виолетта... она...
– Я тебя прошу, – заметил Эдгар, – повторить слово в слово. Это дело государственной важности, как ты понимаешь.
Ушки стали похожими на жарко горящие рубины, и эльф, потупившись, принялся разглядывать рисунок мрамора на полу. Эдгар смирился.
– Ну хорошо. Тогда напиши.
Ознакомившись с ответом астролога, Эдгар и сам понял, что краснеет. Подняв глаза на эльфа, он деловито спросил:
– Сколько я должен тебе заплатить, чтобы ты занял мое место? – и тут же подумал про себя, что посольских запасов может и не хватить.
Но эльф оказался покладистым малым и, к тому же, разумно принял во внимание, что вампиру лучше не отказывать. Он назвал сносную сумму, Эдгар отсчитал полновесные монетки и отправил юношу готовиться к предстоящему романтическому свиданию – а сам занялся приготовлениями несколько иного рода.
Во-первых, отмычки. Да-да, в отличие от Агнессы, блистательный сеньор Саншез умел ими пользоваться, ибо не раз, и не два приходилось вызволять красавиц, запертых чрезмерно бдительными мужьями. Этой ночью, правда, речь шла отнюдь не о красавице – скорее уж о чудовищных тайнах, которые могли быть скрыты в многочисленных ящиках и сундуках королевского астролога.
Во-вторых, Эдгар прошелся точильным камнем по лезвию охотничьего ножа. Не узкого и элегантного стилета, а тяжелого тесака, с легкостью рубящего кости. Эдгар брал с собой нож отнюдь не для знакомой зверушки – уж если зубов и когтей вампирьих оказалось недостаточно, то ножом делу не помочь. Но таким тесаком можно было вскрыть особо упорствующий ящик, или поддеть дверную щеколду, если на то возникнет нужда.
В-тетьих – одежда. Темная и мягкая, не стесняющая движений.
Ну, а больше Эдгар Саншез ничего с собой не брал, полагаясь на народную мудрость «и голый вампир в поле воин».
Он выглянул в окно: над садом сгущались теплые сизые сумерки.
«Ага», – решил Эдгар, – «наша страстная красотка уже спускается к бедолаге».
Настало время посетить еще раз спальню леди Виолетты и выяснить, куда делся мохнатый и зубастый монстр.
Личные покои королевского астролога встретили Эдгара молчаливо и недружелюбно. У вампира тотчас же появилось нехорошее чувство, что за ним кто-то подглядывает; он остановился у распахнутого в душистый сад окна, принюхался. А что? Похоже, он не зря зашел. Запах хищника витал в темных и душноватых комнатах. Правда, присутствия самого зверя Эдгар не ощутил – «значит, уже шастает по парку».
Вампир невольно поежился. Бездна и ее демоны! Даже ему, убийце, неприятно встретиться с неведомой тварью. Что же тогда говорить о совершенно беззащитной Агнессе? Даже странно, что она смогла тогда убежать, а не грохнулась – как положено благородной девице – в обморок...
Эдгар начал обход Виолеттиных владений и начал их со спальни. Искать особо было негде: почти всю комнату заняла огромных размеров кровать, только в углу скромно ютилось маленькое трюмо, сплошь уставленное загадочно поблескивающими пузырьками и баночками.
– Ну, за дело, – вслух подбодрил себя вампир.
После чего занялся кроватью. Такой чести она удостоилась исключительно потому, что где-то рядом должен был находиться тайный лаз для чудовища.
И что же? Перетряхивая пропахшие жасмином подушки, приподнимая перины, утопая в ворохе кружевных простыней Эдгар не обнаружил ни единого намека на тайник. Впрочем, тайники на то и тайники, чтобы их мог найти только посвященный! Скрытая пружинка, незаметный выступ, деревянная панель, только кажущаяся цельной... Эдгар разочарованно отошел от кровати, еще раз обошел гигантское ложе вокруг.
Ха! Здесь было бы недурственно подглядеть в замочную скважину, как появляется монстр... Идея была отличной, но совершенно нереализуемой: приникший к замочной скважине вампир непременно вызвал бы недоумение у добродушных детей Светлого леса.
Эдгар перебросил с места на место последнюю подушку, чихнул от назойливого жасминового аромата и выпрямился. Обыск кровати пока не увенчался успехом – «но ведь это только сейчас, будут и другие вечера!».
Он сел за трюмо, осмотрел сокровища Виолетты. Пудра, пуховки, помада всех возможных цветов и оттенков, начиная от бледно-розовой и заканчивая почти черной, духи... Хм, духи от хорошо известного Вампириччи, явно привезены из Некрополиса. «Стар, холоден, отвратителен» – глупое название для пылкого и будоражащего кровь аромата...
Эдгар пожал плечами и взялся за ящички, которые – на удивление – оказались заперты. В ход пошли отмычки, и Эдгар добрался до связки старых пожелтевших писем. Развернул первое, что лежало сверху – «Моя дорогая дочурка! Стар я стал, многое забываю...»
– Тьфу, – разочаровался Эдгар, – чего бы интересного найти!
Другой ящик тоже оказался забитым письмами: «Здравствуй, возлюбленная моя сестрица»...
– Значит, вас двое у счастливого родителя, – заключил Эдгар, продолжая осмотр.
На самом дне ящика, под толстой связкой писем, он нашел и портрет виолеттиного родителя, превосходно выполненную миниатюру. На Эдгара осуждающе уставился усатый субъект с круглым и дородным лицом, с маленькими свиными глазками, утопающими в толстых щеках. Леди Виолетта была ну просто копия папы, только без растительности на лице. Эдгар повертел-повертел в руках миниатюру, прочел на обратной стороне: «Любимой доченьке. Дарикус Алтус».
«Занятное какое имечко», – Эдгар усмехнулся, – «Дарикус Алтус... Но я его где-то слышал, что-то похожее!»
И он вспомнил белую кожаную нашлепку на груди оборотня в лаборатории Вулферта. «Свободу Алтусу», или что-то вроде того. Хм. Любопытно, любопытно...
Аккуратно сложив и портрет, и письма, вампир прошелся по спальне. Было похоже на то, что пока поиски не увенчались успехом – ну да ладно. Впереди была целая ночь и еще две комнаты леди Виолетты.
...А в это время, пока Эдгар исследовал содержимое трюмо, в саду эльфийского короля разыгралась бурная сцена.
Поначалу все шло гладко: эльф затаился в ажурной беседке, оплетенной диким виноградом, и стал терпеливо дожидаться того тяжелого испытания, что Лес ниспослал на его бедную златокудрую головушку.
Обстановка складывалась самая что ни на есть романтичная: таинственные сумерки окутывали королевский сад, в кустах жасмина выходил из себя соловей, а неподалеку заливисто квакали лягушки. Эльф зажмурился и мысленно обратился к Светлому лесу – «Помоги и защити» – а через несколько минут судорожно прижал к груди букетик фиалок... Потому что услышал хруст мраморной крошки под тяжелой поступью королевского астролога.
Он молчал и, словно загипнотизированный, не мог шелохнуться; все прижимал и прижимал кулак с букетиком к груди. Инстинкт самосохранения, так хорошо развитый в любом живом и даже неразумном существе, надрывно кричал «беги!» – но воспоминание о полученном золоте и – что еще более важно – о белоснежных клыках сеньора Саншеза не давали двинуться с места.
И вот в мутных сумерках вход в беседку заслонила гигантская тень. Но в самой беседке было темно, и обман раскрылся далеко не сразу.
– Ах, сеньор Эдгар! – воинственно взревела первая леди королевского двора, – я так и знала, что вы шалунишка! Меня не обманешь, я это поняла сразу, как только обнаружила вас в собственной спальне!
Эльф истерично всхлипнул. Значит, господин посол изволил шутить, утверждая, что ранее не имел удовольствия встречаться наедине с леди-астрологом?
Устрашающе зашуршали многочисленные юбки, и леди Виолетта, переваливаясь по-утиному, вторглась в полумрак беседки.
