Жаба вроде как с уважением на нее посмотрела, кивнула на стул и даже заварила чай! У Маши отвисла челюсть – она была уверена, что Жаба пьет воду из болота и ест пиявок – у нее на печи вечно варилось что-то тошнотворное. Но Жаба поставила на стол вазу с конфетами, достала коробку рассыпчатого печенья и даже постелила скатерть!
– Глупости ты вытворяешь! – сообщила она, поставив перед Машей чашку красного от крепости чая. – А я глупых не люблю.
Маша посмотрела на нее, ожидая продолжения.
– Ты хоть поняла, что тебе карты показывают?
– Да не люблю я эти гадания! – рассердилась Маша. – Мне неинтересно, что будет! Пусть хоть потоп! Не хочу!
– Это всего лишь точка зрения, – спокойно произнесла ведьма. – Но правда в том, что ты, девочка, влипла.
– Куда это я влипла? – насторожилась Маша.
– В говно! – рявкнула бабка. – По уши! Тебе бы отойти вовремя в сторонку, ан нет – она лезет, нарывается!
– Вы это о чем? – обиделась Маша.
– О твоем бубновом интересе! – ехидно заметила Жаба.
– Ах так... – Маша задумалась. – Вот что... – она помедлила, но решилась: – Ты, старая корова, не смей мне указывать, что делать! – закричала она. – Меня все эти ваши гадания, вся эта ваша устаревшая магия ни фига не волнует! Бесконечно далеки вы от народа, а я уж и подавно лучше знаю, что мне делать! Если я хочу быть с Андреем – я с ним буду и ни за что не поверю, что любовь может хоть кому-то повредить! Пока я была человеком, все лезли со своими советами, и сейчас лезут – что же это такое?!
– Думаешь, ты самая умная?
– Да! – Маша развела руками. – Думаю!
– Твои подружки развлекаются, им бы все интриги плести, – предупредила Жаба. – Да и не подружки они тебе.
– А кто подружка? Ты? Вы?.. – расхохоталась Маша.
– За все мои грехи я наказана, – сухо ответила Жаба. – Думаешь, мне тут, в бабках, нравится? Думаешь, я себя в зеркале не вижу? Молодая ты, наглая, вот и нарываешься. Мир ты не изменишь – уж поверь мне, а вот себе нагадить можешь.
– Я не буду поступать против своих чувств. Мне этого уже хватило. Ведьма я или нет? – Маша отпила чаю, который, как ей теперь показалось, был с каким-то странным привкусом.
Жаба подумала.
– Вот что... – она ушла в соседнюю комнату: пролезла в щелку и аккуратно прикрыла за собой дверь. В комнате послышался шум, звон, после чего ведьма точно так же, бочком, протиснулась в, так сказать, гостиную. – Держи, – она протянула Маше связку ключей.
– Это что такое? – Маша двумя пальцами взялась за брелок, который от пыли и грязи стал похож на кусок помета.
– Это квартира, – сказала Жаба. – На время.
– Ой, спасибо, но у меня есть квартира, так что... – забормотала Маша, которой было неловко – и особенно за то, что она не могла воспользоваться тем, что Жаба в кои-то веки проявила человечность. Правда, Маше бы вполне хватило чашки чаю – ну, может, с конфетой, а квартира... Уж как-то слишком щедро. Тем более со стороны Жабы. Хотя, вполне вероятно, что эта грымза просто злилась на одиночество, на свое уродство и на старость, а в душе она – милая, сердечная и отзывчивая женщина. Ха-ха-ха! Ха-ха- ха!
– А ты хотя бы посмотри, – предложила та, написала на бумажке адрес и протянула листок Маше.
Маша посмотрела. Тверская. Знаменитый дом, в котором жила самая что ни на есть элитная элита. Ладно. Посмотреть можно. Наверное, Жаба что-то удумала – худое, конечно, но пока она ничего не требует, а за просмотр денег не берут...
– Там по средам и пятницам уборщица приходит, Люся, – сообщила Жаба.
Маша поехала домой, и в город въехала в начале второго. Проезжая по Тверской, поклялась, что сейчас отправится домой, но у того самого дома резко притормозила, побарабанила по рулю и решила, что зайдет – только на минутку.
В подъезде было прохладно, консьерж спал, и Маша незаметно поднялась на последний этаж, встала возле старой потертой двери и достала ключи. Еще была возможность убежать, но Маша ею не воспользовалась – она отперла замки, потянула на себя створку, перешагнула порог, нащупала выключатель, и тут же поняла, что никуда отсюда не уйдет.
Это была удивительная квартира. В ней пахло чистотой и прохладой. Стены были обиты шелком – бежевым, в золотисто-коричневую полоску. На стенах висели картины – от старинных до современных. И тут было просторно. Настолько просторно, что Маше квартира показалась дворцом, она была двухэтажной, – для одного человека здесь было даже слишком много воздуха. Правда, Маша быстро освоилась, и через минут десять ей уже казалось, что воздуха – в самый раз. Внизу, в огромной комнате, не было перегородок – четыре окна в ряд выходили на Тверскую, а пятое и шестое в кабинете – во двор. И что странно, здесь не было шумно – то ли магия, то ли этаж высокий. В гостиной стояли бархатные зеленые и коричневые, цвета горького шоколада, диваны. В кабинете – секретер, стол с засаленным зеленым сукном и несколько шкафов с книгами. Кухня была небольшая, но уютная – разномастная мебель, обшарпанный стол с белой ажурной клеенкой, старинная чугунная плита с современной конфоркой. В ванной было небольшое окно, белый кафель с узорчатым бордюром и зеркало во весь рост. Вроде и просто, вроде без претензий, но чувствовалось, что здесь живет не первое поколение – и каждое вносит что-то свое в этот дом, добавляет шарма, заботится о том, чтобы тут было красиво. Но кроме того, в квартире был какой-то необычайный дух – тут хотелось творить – творить самозабвенно, отчаянно, с отдачей, хотелось мыслить, искать и находить, хотелось испытывать восторг открытий и мучиться в сомнениях. Маша поднялась на второй этаж и попала в спальню, из которой вело несколько дверей. За первой находилась еще одна ванная комната, за второй – совершенно пустая гардеробная, и третья была заперта. Маша озиралась по сторонам, пока по совершенно необъяснимой причине не открыла дверцу, за которой прятался маятник часов, – и там действительно нашла ключ. В последней комнате была библиотека – и какая! Воздух тут был сухой и прохладный – видимо, поддерживалась нужная атмосфера, полки были закрыты стеклом, и не было электричества – только окна и свечи. Маша зажгла свечу, отодвинула стекло и провела пальцем по корешкам. Ей почудилось, что просто так, ради праздного любопытства, нельзя снимать книги с полок. Нужно их уважать. В них – знания. От книжек даже шел особенный запах – запах мудрости. Запах мыслей. Мысли были светлые, блестящие, черные, грязные... Маша закрыла витрину – чтобы удержаться от соблазна, вышла из библиотеки, постояла в комнате и плюхнулась на кровать – прямо на роскошный плед из чернобурки. Кровать низкая, твердая и очень широкая – спать можно было хоть поперек, и все это было так шикарно, так изысканно, что Маша поняла, почему люди стремятся к богатству, – ее квартирка, хоть и на Патриках, отсюда казалась жалким сараем – особенно если учесть, что она была размером с местную прихожую.
Это была жизнь, которой позавидовали бы миллионы девушек, – а Маше она досталась просто так (пусть временно) – просто потому, что она ведьма. Это справедливо? Или не очень?
Но Маша решила особенно не углубляться в философию – вскочила с кровати, бросилась вниз и помчалась домой – за вещами. В течение получаса сдала квартиру – позвонила знакомая журналистка (немного двинутая дамочка – могла позвонить хоть в пять утра) и пришла в экстаз – их сотрудник, новый английский арт-директор, как раз искал квартиру в центре. Ура! Денег теперь станет больше на целых полторы тысячи долларов! Можно не париться, уйти с работы и размышлять о том, чем она, Маша, будет заниматься.
Маша вызвала на завтра домработницу, распихала вещи по тюкам, в два захода перетащила барахлишко на Тверскую и поняла, что уже почти четыре утра. Вещи Маша оставила в коридоре, вынула только косметику и зубную щетку, поднялась на второй этаж, разделась и открыла окно. С улицы ворвалась духота – ночь была сухая, горячая, без ветерка – город страдал, изнывал от жары, и Машу осенило. Она уже обнаружила лестничку, которая вела на крышу, – отперла люки и, голая, выбралась на крышу. На крыше было не очень приятно – раскаленный гудрон отдавал жар, отчего горели ступни, и воздух был
