огромную бадью с тошнотворным черным варевом. Жидкость была склизкая и густая, пахло от нее паленой резиной и протухшими овощами.
Амалия разложила поперек ванночки бинты, мелом начертила на полу вокруг стола звезду Соломона – точно, как чертежник. Затем выдала каждой из девяти женщин амулет из серебра и нефрита и предупредила:
– Что бы вы ни увидели – не пугайтесь. С вами ничего дурного не случится.
Она задумалась.
– Дорогие мои! – заявила она спустя некоторое время в непривычной для себя сентиментальной манере, обращаясь не к членам своей семьи. Насте даже показалось, что она заметила слезы в ее глазах. – Огромное вам спасибо за то, что хотите помочь этой безнравственной и безответственной идиотке – моей любимой внучке. Но я вас прошу в последний раз... – При последних словах слезы в ее глазах высохли, а сама Амалия будто немножко выросла. – ...задумайтесь о том, чем вы рискуете. Я уверена, мы справимся сами, так что вы можете не принимать в нашем действе участия.
Амалия менялась – она становилась ведьмой, и эта ведьма была ужасна. Ни дочь, ни племянница, ни внучки никогда не видели ее такой – бледной, со странным белым сиянием вокруг головы, с просто ужасными глазами – черными и дикими. Всем вдруг сделалось по-настоящему страшно – самые заповедные кошмары, самые тайные страхи вдруг показались донельзя возможными, а будущее – безотрадным.
– Я с вами, – нетвердо произнесла Марина. – И не надо больше меня уговаривать.
– Ой! – взвизгнула Саша. – Марина! Ты меняешься!
Марина и правда тоже стала иной – волосы у нее распрямились, глаза стали какого-то чудного разреза – уголками кверху, а рот сделался как у вампирши – хищный оскал, вишневые губы и клыки... клыки выросли.
– И я с вами, – Зинаида Максимовна сжала кулаки. – Я мою Настеньку не брошу.
– И мы! – решительно заявили три девушки.
– Хорошо! – воскликнула Амалия. – Приступим. Пей! – Она пододвинула к Насте здоровенный серебряный кувшин с чем-то очень красным, как томатный сок.
– А сколько надо выпить? – поинтересовалась та.
– Все! – приказала Амалия, еще и сделав вид, будто удивилась вопросу.
– Я не могу выпить столько! – возмутилась Настя. – В меня не влезет!
– А ты попробуй, – усмехнулась бабушка и вышла из кухни.
– Ха! – фыркнула Настя, тряхнув головой, и налила напиток в высокий бокал. – Ваше здоровье!
Она пила и пила, и жидкость, казалось, сразу же впитывалась – неизвестно куда, оставляя желудок свободным. Настя, к собственному невероятному удивлению, вылила в себя все содержимое кувшина и даже не заметила, как это произошло. К тому моменту как раз вернулась Амалия, держа в руках небольшую книгу в переплете из черной кожи. Все почувствовали, что книга – особенная. От нее, как от огня – жаром, от воды – свежестью, веяло... мудростью. Опытом. Знанием. Все немного притихли и подсобрались, словно среди них вдруг оказалась особо уважаемая персона.
Амалия положила книгу на край стола, открыла на нужной странице и велела, даже не глядя на Настю:
– Раздевайся.
Настя послушно разделась, после чего Амалия кивнула на стеклянную ванночку и сказала:
– Ложись.
Настя поморщилась, но легла в черную мерзость и вдруг почувствовала, что устала. Очень-очень устала. Веки не расклеивались, ноги и руки потяжелели, сознание не действовало. Она зевнула и отключилась.
Амалия замотала внучку в бинты и обвела окружающих глазами.
– Сейчас она просто спит, – сказала ведьма. – И мы все должны ей помочь отправиться в царство мертвых – с тем условием, что она должна вернуться. Сейчас вы просто стойте и смотрите, что происходит.
Амалия принялась читать из книги на незнакомом языке, а остальные смотрели, как от ее слов испаряется жидкость в ванночке. Пары, поднявшиеся над ней, чудовищно воняли – словно какой-то умник сжег разом миллиард спичек. А к тому времени, когда Амалия кончила читать заклинание, запах изменился – отвратительно, до тошноты, запахло могилой. К тому же в комнате стало холодно – ужасно холодно, как в двадцатиградусный мороз, – все посинели и клацали зубами.
– Терпите! – предупредила Амалия. – Ни слова я не должна от вас услышать. – Она перевернула страницу книги, и свечи погасли. – Вы не будете меня понимать, но, когда я произнесу имя одной из вас, названная должна будет снять амулет, бросить его вот сюда, – она указала на ванну, в которой лежала запеленутая Настя, – и сказать: «Все, что пожелаешь!»
Женщины закивали.
Амалия выдержала паузу, положила руки на стол и принялась читать заклинание. Она читала и читала, правда, не монотонно, как давеча Аглая, а с выражением – ее голос то повышался, то понижался, и всем казалось, что они присутствуют на каком-то странном спектакле. Первой Амалия назвала Аглаю.
Та сорвала амулет, швырнула его в ванну и выкрикнула:
– Все, что пожелаешь!
Она не знала, что может быть такая боль. Физические и душевные страдания были настолько невыносимы, что Аглая оглохла от собственного крика. Еще секунда, и она бы рехнулась от боли, но, к счастью, сознание ее покинуло, и она упала в обморок. Она бы сильно удивилась, если бы узнала, что никто не заметил ее страданий, не услышал криков – все происходило только внутри ее, в душе, от которой оторвали кусок, но она этого не знала и не могла узнать. И единственное, что было очевидно для окружающих, то, что она побледнела и грохнулась на пол.
Амалия словно не обратила на это внимания – продолжала читать, пока не настало время для всех остальных. Когда последняя ведьма лишилась чувств, Амалия заговорила громким, зычным голосом, от которого разбились все стаканы и треснули стекла в рамах. И в этом голосе звучала мольба. Наконец она воскликнула:
– Все, что пожелаешь!
И застонала от боли.
Не успела она упасть, как у Насти из темечка что-то тихо заструилось – это было похоже и на ручеек, и на свет, и на облачко. Луна заглянула в комнату, луч упал на стол, душа Насти взметнулась, оторвалась от тела и ускользнула по лучу, который исчез так же неожиданно, как появился. И небо в одно мгновение затянули сплошные черные тучи.
Глава 29
Рок-н-ролл жив!
Саша очнулась первой. Пару минут она была уверена, что не способна пошевелиться – пока ее словно не ударили в живот. Тогда она взметнулась, и ее вырвало.
– Ой... – Девушка стояла, оперевшись одной рукой о стол, а другой размазывая по лицу слюни.
С огромным трудом Саша перетащила себя к раковине, сунула голову под кран и включила холодную воду. Некоторое время она как будто не чувствовала ни влаги, ни холода, но в конце концов ощущения вернулись, и она поняла, что приходит в себя.
Анну стошнило прямо на пол.
– Фу... – вяло отреагировала Саша. – Что за свинство...
Кое-как они все тут убрали, Саша усадила тетку на диван и спросила:
– Может, выпить?
– Подождем, когда Амалия очнется... – глядя на нее красными глазами с распухшими веками, ответила Анна.
Следующей пришла в себя Марина, потом Зина, за ней очнулись Аглая, Эльвира, Наташа, Оля, а самой последней открыла глаза Амалия. Она была бледная, измученная, глаза у нее потускнели, но смотрели осмысленно и ясно.
– Воды... – попросила она.
Анна метнулась за водой, протянула матери, та жадно выпила стакан и сказала:
