неё, я заметил машину. В ней сидели «они».

— Вы уверены?

— Да. Они пытались меня взять. Но я ушёл.

Джозеф потёр подбородок и уставился на пол.

— Что же делать? — спросил после паузы Рудник. — Надо что-то делать.

Джозеф продолжал молчать. Наконец он встал и, закурив сигарету, сказал:

— Ваше положение скверно…

— Спасибо, — огрызнулся Рудник. — Об этом я догадываюсь сам. Хотелось бы знать, что собирается предпринять мистер Кларк…

— Кларк… — гость тяжело вздохнул. — Не знаю… Кому нужен провалившийся агент, мистер Рудник. Провалившийся агент как гнилой зуб — его выдёргивают и вставляют новый.

Лицо Рудника словно окаменело, а сузившиеся глаза пристально следили за каждым движением гостя.

— Так, значит, — процедил он сквозь зубы, — вы готовы меня отдать на растерзание, а сами в кусты?

— Кого вы имеете в виду под словом «вы»?

— Кого?! Как будто вы не знаете кого! Кларка, вас, Ганса…

— Для вас мы все на одно лицо, мистер Рудник. Я понимаю. Но между мною и Кларком большая разница. Возможно, Кларк и готов спрятаться в кусты, но мы вам готовы помочь, мистер Рудник.

— Кто вы?

— Это неважно, Павел. Информация нужна мне лично.

Рудник взорвался:

— Мне надоело всю жизнь играть в прятки! Играйте сами!

Маккензи досадливо поморщился:

— Перестаньте! Давайте поговорим, как деловые люди.

Он чиркал зажигалкой просто так, чтобы успокоить нервы. Зажжёт и задует пламя. Маккензи думал: как, в сущности, иррациональны русские люди! Как не могут они сохранять равновесие, трезвую голову в критических ситуациях!

У него тоже дела шли плохо. Донесение Кларка в Лондон об отзыве его из Москвы стало известно Джозефу. Шепнули друзья из шифровального отдела. Но он не хотел так просто выходить из игры. По крайней мере без хорошей суммы в кармане. Он намеревался выйти на пенсию, обеспечив себе кое-какие сбережения. И в этом смысле Рудник представлял собой прекрасный источник дохода. Ведь сведения, которыми он располагал, можно было продать любой разведке. За приличное вознаграждение. Пусть такие идиоты, как Кларк, борются за демократию. Отныне он, Джозеф Маккензи, будет бороться за себя. Да, это было нечестно. Но стоит ли об этом беспокоиться. Всю свою жизнь Маккензи посвятил нечестной игре.

— Что на сей раз я должен сделать? — спросил Рудник. Он не спускал с гостя напряжённого взгляда.

— Очень немного. Вы передайте мне всю информацию, которой вы в своё время снабдили Кларка, а я помогу вам переправиться на Запад.

Некоторое время Рудник молчал. Потом прошёл на кухню. Вернулся, он с початой бутылкой водки, двумя рюмками и салатом из помидоров. Джозеф пить отказался. Рудник залпом опрокинул рюмку в рот, закусил колечком помидора. В голове поднялся вихрь сомнений. Что это, провокация? Или, наконец, реальный шанс спасти шкуру?

— А где гарантия, что вы сдержите своё слово? — спросил он гостя, который невозмутимо покуривал сигарету.

— Я умею держать своё слово, мистер Рудник. Не в моих интересах оставлять вас на милость русской контрразведки.

— То же самое говорил мне и Кларк. А где он и его друзья теперь? Дрожат за свою шкуру.

Рудник налил себе немного водки.

— Послушайте, мистер Обухович, мы наблюдаем за вами давно и потому кое-что о вас знаем.

При этом имени Рудник вздрогнул, словно его неожиданно ударили по лицу.

— Так вот, Павел Обухович, — продолжал англичанин, — хотел бы напомнить вам некоторые, безусловно, неприятные подробности вашей биографии. В годы войны вы служили в полиции в маленьком городке под Могилёвом. Вы были начальником карательного отряда и лично расстреливали арестованных соотечественников, которых вы и ваши гитлеровские хозяева подозревали в связях с партизанами.

Округлившимися от ужаса глазами Рудник смотрел на своего гостя, не в силах выговорить ни слова. Перед ним был посланец прошлого, прошлого, которое он считал умершим, но которое сейчас воскресало вновь.

— Когда русские армии подошли к Могилёву, вы взяли паспорт жены, вытравили из него её имя и отчество, вписали своё и с этим паспортом бежали в Латвию, туда, где вас никто не знал. Наверное, вы неплохо подделали паспорт, поскольку, когда русские освободили Латвию и вы выразили желание вступить добровольцем в Красную Армию, вас взяли, вам даже удалось пройти проверку… Я правильно излагаю существо дела?

Рудник молчал. Он сидел в кресле, опустив голову, и покусывал губы.

— Так вот, — продолжал Джозеф Маккензи, — вместе с Красной Армией вы с боями прошли от Прибалтики до Берлина. Наверное, вы воевали неплохо, поскольку перед самым концом войны русское командование присвоило вам даже офицерское звание. Вы старались изо всех сил, поскольку хотели убедить своих товарищей и командиров в полной лояльности. Но вскоре вам не повезло: в Померании вы попали в плен, и я склонен думать — непреднамеренно. Из фашистского плена вас освободили американцы. И вот тут, когда вы находились в американской зоне оккупации, вам не повезло по-настоящему. Дело в том, мистер Обухович, что к этому времени английской военной разведке попали в руки архивы гестапо. Кларк, он тогда был ещё совсем молодым и подающим надежды контрразведчиком, наткнулся на ваше дело. Ему бросилось в глаза разительное сходство между фотографией в деле и попавшим к нему на допрос русским лейтенантом. Что ни говорите, мистер Обухович, а Роберт Кларк проницательный парень. Он снял ваши отпечатки пальцев и сличил их с теми, что были приложены — к делу. Совпадение, вероятно, было полным, после чего Кларк уже не сомневался, кто перед ним. С этим человеком он мог сделать всё что угодно. Например, выдать русским военным властям. Но Кларк предпочёл его завербовать. Он был предусмотрительным парнем. Он догадывался, что после медовых месяцев союзничества начнётся эра «холодной войны». Он знал, что молоденький русский лейтенант может ему пригодиться. Он подсунул его в только что освобождённый лагерь для военнопленных и дал молодому лейтенанту возможность в числе других истосковавшихся по дому вернуться на родину. Да, кстати, мистер Обухович, как вам удалось пройти вторичную проверку? Неужели вам поверили на слово?

Рудник поднял голову, посмотрел на гостя так, словно увидел его впервые, и хрипло ответил:

— Нет. Просто нашлись свидетели, которые подтвердили, что я попал в плен раненый, находясь в бессознательном состоянии.

— Вот тут вам повезло, как повезло и сейчас. Я могу вам помочь бежать.

— Каким образом?

— У меня есть план, мистер Обухович.

— Да прекратите вы это! — взорвался Рудник — Нет здесь Обуховича! Он умер! Есть Павел Рудник!

— О, простите, мистер Рудник. Так вот у меня есть план. К завтрашнему вечеру вы напишете полный отчёт о том, какие сведения вы передали Кларку. С этим отчётом в десять часов вечера вы должны быть на Минском шоссе, на тридцать седьмом километре. В этом месте к шоссе почти вплотную подходит лес. Я остановлюсь как раз у столба и буду чинить машину. Вы сядете на заднее сиденье, и я отвезу вас на ближайшую крупную станцию — Новый Иерусалим. В двадцать три часа двадцать минут там останавливается поезд на Ригу.

Джозеф Маккензи извлёк из кармана пиджака бумажник. В нём оказался паспорт, билет от Москвы до Риги и тысяча рублей денег в советской валюте купюрами по пятьдесят рублей.

— Это вам, — сказал он, передавая всё это агенту. — Теперь вам придётся забыть, что вы Рудник.

Добавить отзыв
ВСЕ ОТЗЫВЫ О КНИГЕ В ИЗБРАННОЕ

0

Вы можете отметить интересные вам фрагменты текста, которые будут доступны по уникальной ссылке в адресной строке браузера.

Отметить Добавить цитату