государственном университете на физическом факультете. По окончании университета посольство ГДР в СССР предложило ему работать в Совете Экономической Взаимопомощи. В июне этого года, находясь в отпуске, Ганс Кушниц поехал навестить свою тётку, проживавшую в Западной Германии. Однако здесь он был задержан неизвестными лицами, которые предложили ему сотрудничество с английской разведкой. Когда Ганс Кушниц отказался, его насильно подвергли допросу, а затем поместили в психиатрическую клинику во Франкфурте-на-Майне, из которой несколько дней назад ему удалось бежать. Всё случившееся с ним Ганс Кушниц объясняет тем, что определённым лицам понадобилось послать в Москву доверенное лицо, которое, используя его документы и внешнее с ним сходство, вело бы в Москве подрывную работу.
Органам безопасности Германской Демократической Республики удалось установить, что, несмотря на всю невероятность версии Ганса Кушница, она полностью соответствует действительности. Отпечатки пальцев, группа крови и другие признаки свидетельствуют о том, что Ганс Кушниц именно то лицо, за которое он себя выдаёт.
Просим вас со своей стороны проверить человека, который работает в штаб-квартире СЭВ и выдаёт себя за Ганса Кушница. По словам настоящего Ганса Кушница, в Москве у него проживает знакомая девушка Таня Балашова. Её адрес: Москва, ул. Кржижановского, 19, корп. 1, кв. 137.
Просим не отказать в любезности сообщить о результатах проведённой вами проверки.
Прилагаем фотографии Ганса Кушница и его основные антропологические данные».
Внизу стояла подпись начальника управления органов безопасности ГДР.
Некоторое время Рублёв и Петраков молча смотрели друг на друга.
— Ну, что вы скажете, Сергей Николаевич? — нарушил паузу Петраков.
— Чёрт знает что! — вырвалось у Петракова. — Какие-то средневековые методы времён Ришелье и Казановы.
— Почему же средневековые? Английская разведка подсовывала двойников и в сравнительно недавние времена. Вспомните, например, Лоуренса Аравийского. Он практиковал такие приёмы.
Сергей Николаевич между тем рассматривал фотографию Ганса Кушница. На него смотрело молодое лицо с небольшими серыми глазами, загнутыми кверху уголками губ и подбородком с ямочкой.
— Хорошее, открытое лицо! — сказал он. — Такое лицо внушает доверие.
Рублёв положил документы на стол шефа и прошёлся по комнате.
— Думаю, Анатолий Васильевич, что, если противник пошёл на столь крайние меры, значит, его толкнули к этому чрезвычайные обстоятельства. Ему очень нужно было послать этого человека в Москву. Беру на себя смелость утверждать, что вся эта авантюра имеет непосредственное отношение к новому топливу. Противник не брезгует никакими средствами, чтобы похитить технологические секреты.
— Это надо ещё доказать!
— Такой вывод напрашивается сам по себе. Обратите внимание, что разведка противника заинтересовалась именно выпускником физического факультета. Значит, им нужен был человек технически и научно эрудированный. Заметьте также, что присланный ими разведчик, по всей видимости, справляется с работой физика-эксперта. Следовательно, он имеет техническое образование.
— Тут нам мог бы помочь Рудник. Кстати, есть что-нибудь о нём новое?
— Пока нет. Сотрудники продолжают вести наблюдение за вокзалами, аэропортами и пикетами ГАИ на выездах из Москвы. По всей вероятности, он отсиживается где-то здесь, в городе. Но рано или поздно он себя обнаружит.
— Ясно. А теперь займитесь Кушницем. Наведите о нём справки на работе. Проверьте, связан ли он как-нибудь с Рудником и Джозефом Маккензи. Если да, то выписывайте ордер на арест. Если нет, то его можно арестовать за въезд в страну по подложным документам. Но сначала всё же хотелось бы узнать, зачем он к нам прибыл. Выполняйте. И держите меня в курсе дела.
Эксперты изготовили крупно увеличенную фотографию Ганса Кушница. Рублёв сунул её в папку, созвонился с отделом кадров СЭВ, объяснив, с какой деликатной миссией он направляется к ним.
Через десять минут он уже вместе с Максимовым входил в высокое стеклянное здание у Арбатского моста. В отделе кадров ему подготовили личное дело Кушница. Не нужно быть экспертом, чтобы догадаться, что на маленьком снимке, приклеенном к личному делу, и на фотографии, которую привёз с собой Рублёв, был изображён один и тот же человек. Однако Сергей Николаевич хотел сравнить фотографию и с оригиналом. Он договорился с сотрудником отдела, что под каким-нибудь благовидным предлогом лже- Кушница вызовут в специальный кабинет, посадят лицом к неплотно прикрытой двери, а они с Максимовым будут наблюдать за ним в щель.
— А ведь он парень не робкого десятка, — сказал Максимов, когда они шли по длинному коридору, — не всякий пошёл бы на такую авантюру.
— Возможно, — согласился Рублёв. — Во всяком случае, я ему не завидую. Жить в постоянном страхе, опасаться, что каждую минуту тебя разоблачат. Да, этот парень с крепкими нервами.
У одной из дверей они остановились. Она была приоткрыта. За столом сидел молодой человек с гладко причёсанными на пробор светлыми волосами, с ямочкой на подбородке. Уголки его губ были загнуты кверху. Молодой человек о чём-то беседовал с крепышом — Рублёв и Максимов видели только его широкие плечи и лысину.
— Сходство полное. Безусловно, это тот, кого мы ищем, — проговорил Максимов, когда они отошли от дверей. — Что будем делать, Сергей Николаевич?
— Для начала установим за ним наблюдение. Возьми-ка это на себя.
Теперь каждый шаг Кушница, каждая его встреча становились известны. В тот же вечер Рублёву сообщили, что Кушниц виделся с Рыжим.
— Теперь становится ясно, — докладывал Рублёв своему шефу, — что Рудник, Кушниц, Кларк и Маккензи — звенья одной разведывательной цепи. Их объединяют подрывные, грязные цели.
— Ну что ж, — подытожил доклад Рублёва Петраков, — дело идёт к развязке.
Глава девятнадцатая
Последнее рандеву
«Откуда всё же этот тип так детально знает моё прошлое?» — вот вопрос, который без конца задавал себе Рудник. От Кларка? Возможно, какие-то подробности этот тип и рассказывал своему коллеге. Но не станет же Кларк давать полную справку о своём агенте. Это было бы нарушением правил той рискованной игры, которая называется шпионажем.
И тут Рудник вспомнил лето сорок четвёртого. Красная Армия стремительно приближалась к городу. Гитлеровцы бежали из Могилёва в панике. Им теперь было не до какого-то рядового полицейского. А Руднику хотелось в Германию.
В эти дни в туалете к нему подошёл человек. Рудник знал его как сотрудника гестапо.
— Послушайте, — сказал он Павлу, — я давно наблюдаю за вами. Мы могли бы поговорить о сотрудничестве.
— О каком сотрудничестве, когда все бегут, — с раздражением ответил Рудник, — разве только на том свете.
— Бегут немцы, — загадочно ответил собеседник, — а не мы.
— Кто это вы? — удивился Рудник.
— Англичане. Я предлагаю вам легализироваться в России. Вы нам скоро понадобитесь.
Рудник отверг это предложение, опасаясь провокации, и совсем забыл об этом разговоре и об этом загадочном типе.
Но те, кого он представлял, помнили Рудника до сих пор.
Рудник не очень верил Маккензи. Вполне вероятно, что он заманивал его в ловушку. Но выхода не было, приходилось принимать условия Джозефа безоговорочно. Этот последний день у Вадима он провёл в каком-то лихорадочном возбуждении, предчувствуя, что кончается целая эпоха в его жизни и начинается другая. Он переходил черту, за которой его ждала неизвестность.
