– Сейчас меня больше интересует будущее. Доги повернулся к Рузвельту и сказал:
– Я не знал, что вы будете с нами, и не прихватил для вас оружия.
– У меня есть кошка.
– Кошка-убийца?
Мангоджерри зашипела.
Это шипение напомнило мне о змеях. Я тревожно оглянулся и подумал, что наши старые знакомые могли бы предупредить о своем приближении звуком трещоток.
Доги закрыл багажник и промолвил:
– Пора двигаться.
Кроме грузового отсека, в котором лежали две двадцатилитровые канистры с бензином, две картонные коробки и туго набитый рюкзак, переделанный «Хаммер» имел кабину, в которой могло поместиться восемь человек. За двумя ковшеобразными передними сиденьями находились две скамьи, на каждую из которых могло усесться три взрослых мужчины, хотя и не таких больших, как Доги.
Инкарнация Тора села на свое место. Рузвельт расположился рядом и, фигурально выражаясь, вынул пистолет, посадив на колени нашего длиннохвостого сыщика. Мы с Бобби и Сашей сели на переднюю скамью.
– Почему мы не въехали в Уиверн со стороны реки? – спросил Бобби.
– Единственное место, где можно спуститься в русло Санта-Розиты, – ответил Доги, – это пандус дамбы в пределах города. Но сегодня ночью Мунлайт-Бей так и кишит мерзавцами.
– Анчоусами, – перевел Бобби.
– Нас бы заметили и остановили, – объяснила Саша. «Хаммер», освещенный лишь габаритными огнями, проехал сквозь огромную дыру в заборе. Зазубренные концы сетки переплелись как клубок, брошенный игривым котенком.
– Ты все это сделал сам? – спросил я.
– Направленный заряд, – ответил Доги.
– Взрыв?
– Всего лишь немного пластита.
– А это не привлекло внимания?
– Если рассыпать взрывчатку тонкой линией там, где нужно проделать проход, звук будет похож на удар в большой барабан.
– Даже если кто-то окажется близко и услышит, – сказала Саша, – все произойдет так быстро, что он не успеет определить направление.
Бобби проворчал:
– Работа на радиостанции требует намного больше знаний, чем я думал…
Доги спросил, куда мы направляемся, и я описал склады в юго-западной части базы, где в последний раз видел Орсона. Казалось, Сассман знаком с Форт-Уиверном, потому что ему потребовалось всего лишь несколько указаний.
Мы припарковались у огромной, автоматически поднимающейся двери. Находившаяся рядом с ней дверь в человеческий рост была открыта и выглядела такой, какой я ее оставил вчера ночью.
Я вышел из «Хаммера», держа в руках ружье. Ко мне присоединились Рузвельт с Мангоджерри. Остальные ждали в машине, чтобы не мешать кошке брать след.
Эта площадка, утопавшая в тени, слабо пахнувшая бензином и маслом, захламленная пустыми канистрами, бумажным мусором и листьями, окруженная гофрированными стенами огромных складов, никогда не была очень веселым местом, подходящим для королевской свадьбы, но сегодня здесь стояла особенно гнетущая атмосфера.
Должно быть, вчера ночью коренастый псих с коротко стриженными черными волосами, поняв, что мы с Орсоном идем за ним, позвонил по сотовому телефону своему помощнику – возможно, высокому атлету- блондину со сморщенным шрамом на левой щеке, несколько часов назад укравшему двойняшек Стюартов, – передал ему Джимми, а затем повел нас с Орсоном на склад с намерением убить меня.
Я вынул из внутреннего кармана куртки скомканную пижаму Джимми Уинга, с помощью которой преступник создал ложный след. К чести Орсона, он заколебался лишь на время, но след не потерял. Я сам полез на склад, сбитый с толку странным шумом и приглушенным голосом.
Хлопчатобумажная пижама казалась маленькой, как одежда для куклы.
– Не знаю, пригодится ли, – сказал я. – В конце концов, кошки – не ищейки.
– Посмотрим, – ответил Рузвельт.
Мангоджерри понюхала курточку деликатно, но с интересом. Потом она начала изучать окрестности: понюхала землю, пустую канистру, заставившую ее чихнуть, желтые цветочки и чихнула снова, на сей раз сильнее. Затем она вернулась, понюхала пижаму еще раз и опять пошла по следу, двигаясь по широкой спирали и время от времени поднимая голову, чтобы глотнуть воздуха. Она казалась сбитой с толку. Мангоджерри подошла к складу, подняла заднюю лапу, стряхнула с нее цементную пыль, понюхала ее, потом вернулась, еще раз понюхала пижаму, с полминуты изучала ржавый патрон, лежавший на земле, задержалась, чтобы поскрести лапой за правым ухом, вернулась к желтым цветочкам, вновь чихнула, возглавив мой «Перечень людей и животных, которых вам хотелось бы задушить», но вдруг напряглась, направила зеленые глаза на нашего переводчика и зашипела.
– Нашла, – сказал Рузвельт.
Мангоджерри побежала по дорожке, и мы пошли за ней. К нам присоединился Бобби с ружьем; Доги и Саша ехали на «Хаммере».
В отличие от маршрута, которым я двигался вчера ночью, мы прошли по гравийной дорожке, миновали легкоатлетический стадион, заросший крапивой, пыльный плац, ряды побитых непогодой бараков, не известный мне жилой массив неподалеку от Мертвого Города, с такими же коттеджами и бунгало, и снова оказались в промышленной зоне. После получаса быстрого шага мы пришли туда, где мне хотелось оказаться меньше всего на свете: к семиэтажному ангару с фигурной крышей, огромному, как футбольное поле, и скрывавшему в своих подземельях яйцевидную комнату.
Когда стало ясно, куда мы идем, я решил, что подъезжать ко входу не следует, поскольку двигатель «Хаммера» работает куда громче механизма швейцарских часов. Я показал Доги на проулок между двумя небольшими служебными зданиями примерно в сотне метров от места нашего назначения.
Доги заглушил мотор, выключил габаритные огни, и «Хаммер» исчез в темноте.
Когда мы собрались у машины, чтобы рассмотреть огромный ангар издали, ночь начала дышать. Со стороны Тихого океана, находившегося в нескольких милях к западу, прилетел холодный ветер и задребезжал оторванным куском жести на ближайшей к нам крыше.
Я вспомнил слова Рузвельта, подсказанные Мангоджерри у дома Стэнуиков: «Здесь живет смерть». От ангара исходили те же флюиды, но намного более сильные. Смерть действительно обитала в доме Стэнуиков, но там была ее летняя резиденция. Ее постоянное место жительства находилось здесь.
– Этого не может быть, – с унылой надеждой сказал я.
– Они здесь, – возразил Рузвельт.
– Но мы были здесь прошлой ночью, – возразил Бобби. – Черт побери, вчера их здесь не было!
Рузвельт взял кошку на руки, погладил пушистую голову, пощекотал под подбородком, что-то пробормотал и сказал:
– Кошка говорит, что они здесь были и есть сейчас. Бобби насупился.
– Тут смердит.
– Как в калькуттской канализации, – поддержал я.
– В Калькутте вполне приличная канализация, – возразил Доги. – Можешь мне поверить.
Я решил обойтись без риторического вопроса и вместо этого сказал:
– Если ребятишек украли только для того, чтобы изучать и тестировать, поскольку анализы крови показали, что они обладают иммунитетом к ретровирусу, то они должны быть в генетических лабораториях. Дети могут находиться где угодно, только не здесь.
Рузвельт сказал:
– Мангоджерри говорит, что лаборатория, из которой она убежала, находится далеко на востоке, на пустыре, где когда-то было артиллерийское стрельбище. Она скрыта очень глубоко под землей. Но, по
