Вновь знакомый вихрь подхватил Фаби, пронес над дворцом, над садами, чтобы грубо и бесцеремонно швырнуть её душу туда, где дожидалось тело. Она пришла в себя с ощущением, будто успела вынырнуть из морской глубины за мгновение до того, как кончился запас воздуха.
– Не объяснишь, что с тобой произошло? – заинтересованным тоном спросил черный крылан, и Фаби еле сдержала испуганный возглас. Человек-птица сидел напротив – знать бы, как давно он здесь? – и глядел на неё. На его треугольном лице не было и следа недавнего бешенства, даже наоборот – он был само спокойствие и доброжелательность. Ну, ещё немного любопытства…
– Я уснула, – сказала девушка. – Полдень… жарко…
– Полдень… – задумчиво повторил крылан. – Хм… а ты уверена, что спят именно так – сидя, да ещё и с открытыми глазами?
Фаби хотела возразить, но вдруг ощутила очень неприятное чувство – под веками жгло, словно туда попала соленая морская вода. Она закрыла глаза, и стало немного легче. Выходит, это черное существо говорит правду…
– Ладно, я слишком назойлив, – сказал человек-птица примирительно. – Каждый волен спать как хочется и где хочется, а уж если ты и впрямь компаньонка самой принцессы Ризель, то и вовсе говорить не о чем!
– Неправда, – Фаби покачала головой. – Я просто служанка, хоть и из знатного семейства. Мне дозволено не так много, как кажется.
Черные крылья шевельнулись.
– Принцесса – суровая хозяйка? – спросил её странный собеседник, заметно погрустнев. – Она похожа на своего отца?
– Не знаю, можно ли их вообще сравнивать, – четно ответила Фаби. – Но я служу ей верой и правдой, я готова отдать за неё жизнь… и вовсе не из-за приказа!
– Тебе виднее, – ответил человек-птица и пожал одновременно плечами и крыльями. – Скажи, я могу тебя кое о чем спросить и, возможно, попросить об услуге? – он взглянул на неё, склонив голову набок, и улыбнулся. Улыбка была… очаровательна. Фаби кивнула, хотя здравый смысл подсказывал, что соглашаться не нужно. – Это безопасно, можешь не переживать. Ты… э-э… тебе не доводилось слышать о некоей девушке, которая появилась во дворце совсем недавно? Её, вероятно, охраняют…
– Целительница по имени Эсме, – сказала Фаби. Крылан просветлел. – Да, я её видела.
– Она жива?! – Он вскочил и тотчас же упал на колени, молитвенно сложив покрытые черным пухом ладони. – Прошу тебя, если только это будет возможно, скажи Эсме, что я здесь! Скажи, что она должна стойко держаться и ждать, как бы тяжело это ни оказалось! Скажешь?
«Не так уж это и безопасно, – подумала Фаби. – Ждать… чего? Разве есть у них возможность спастись самим и спасти своего капитана? Быть может, Его Величество и впрямь справедливо заподозрил, что это „предательство“ – всего лишь хитрый заговор…» Она вдруг поняла, что всей душой желает, чтобы эта догадка оказалась верной: ведь считать предателем Амари, ради которого Ризель рискнула жизнью, было так тяжело и больно!
Фаби опять кивнула.
«Пусть даже я об этом и пожалею…»
– Собственно, это всё, о чем я хотел сказать, – проговорил Капитан- Император. – Заговор раскрыт, виновник схвачен, мой сын жив и находится в безопасности. Конечно, всё произошло совсем не так, как было спланировано… впрочем, важен лишь результат. У вас есть вопросы, господа?
Лучи полуденного солнца падали сквозь высокие окна, разноцветными отблесками ложились на каменный пол. Амари глядел на них и думал о том, что если бы прошлой осенью он не бросился навстречу черному копью, спасая капитана, то вчерашний день стал бы последним в его жизни. Сын, не обладающий даром Цапли, был для Аматейна хуже кукушки. «Знал бы я тогда, чем всё закончится!..»
Собравшиеся по зову Капитана-Императора молчали довольно долго, но потом поднялся Эйдел Аквила и сказал ровным голосом:
– Ваше Величество, вы вольны распорядиться моей жизнью.
Только по голосу Амари и узнал наместника из Тейравена, чей вероломный поступок имел столь далеко идущие последствия: лицо Эйдела покрывали пятна новой кожи, розовой и тонкой, от густых темных волос осталась лишь короткая щетина; при ближайшем рассмотрении можно было заметить, что брови у молодого магуса большей частью нарисованные, а ресницы отсутствуют вовсе. Придворные, как принц успел услышать, считали перемены во внешности Эйдела следствием тяжелого недуга, но для него самого не было секретом, что их причиной стал огонь Феникса.
– Отчего же? – спросил Аматейн.
– Я едва не убил… наследника престола, – произнес Эйдел, чуть запнувшись. – Моя рука метила в Крейна, но так уж вышло, что пострадал принц Амари. Я не знал, что…
– В том-то и дело, что ты не мог знать правды, – перебил Аматейн. – Когда ты покинул дворец, Амари едва исполнилось четыре года. Он стал другим, его лицо изменилось. Да и вообще, признать в юнге с пиратского корабля принца, которого все считают погибшим… Эйдел, я никогда не требую от своих подданных невозможного!
– Тогда… – Бывший наместник опустил голову. – Быть может, Его Высочество всё же простит меня за то, что случилось в тот день?
«Наконец-то они перестали говорить обо мне так, будто меня здесь нет», – подумал Амари, а вслух проговорил немного небрежно:
– О чем вы, Эйдел? Меня там вовсе не было.
Сидевший напротив него Рейнен Корвисс улыбнулся краем рта, Капитан-Император одобрительно кивнул. Аквила поклонился принцу, почтительно прижав к сердцу правую ладонь, но что-то сверкнуло в его глазах. Амари спрятал горькую усмешку: что ж, никто не говорил, что превратиться из юнги в наследника престола будет легко.
– Ваше Величество, у меня есть один вопрос, – хрипло спросил Торре из клана Скопы. – Что вы намерены делать с изменником… с Фейрой?
– Понимаю твой интерес, – ответил Аматейн. – Должен признаться, я ещё не решил, какой будет его судьба. Впрочем, он в любом случае должен понести наказание за свои преступления, все до единого! И я помню о судьбе твоего брата и о тебе, Торре.
Скопа молча кивнул и сжал кулаки; шипы на его правой кисти поднялись с отчетливо слышным треском. Амари с трудом удалось сохранить бесстрастное выражение лица – ещё один враг Кристобаля Крейна, ещё один мститель. Наказания, о котором говорил Капитан-Император, хватило бы на пятерых магусов… хотя, с другой стороны, Феникс бессмертен.
– Ещё вопросы?
– Да, у меня, – сказал Рейнен. До сих пор он предпочитал молчать. – Что будет с «Невестой ветра»? И с теми моряками, которые перешли на нашу сторону? Вы же помните, мой повелитель, что принц Амари по- прежнему связан с этим кораблем весьма прочными узами.
Принца охватили смешанные чувства: он был благодарен Рейнену за то, что алхимик задал Капитану- Императору вопрос, который полагалось бы произнести ему самому, но одновременно боялся того, что могло сейчас произойти.
И ещё всякое напоминание об узах причиняло боль.
…– Так вот, мастер Рейнен… нельзя ли сделать так, чтобы всё стало по-прежнему?
Во взгляде алхимика появилось нечто странное; Амари не сразу понял, что его жалеют, а когда понял, то досадливо нахмурился. Глупо, до чего же глупо прозвучали его слова!
– Ваше Высочество, – мягко проговорил ворон, – я бы мог сейчас солгать и пообещать, что обязательно найду способ выполнить ваше пожелание – если не сейчас, то хоть в будущем. Хотите услышать правду? Хорошо. Правда в том, что ещё ни с кем и никогда не происходило того, что случилось с вами на борту этого необычного корабля, «Невесты ветра». Я знал одного соловья, он утратил голос после тяжелой болезни, и дар не вернулся ни через год, ни через десять… это было очень давно, мой принц. Я также знал одного магуса из клана, которого уже нет; он умолял меня придумать что-нибудь, чтобы избавить его от дара, ставшего проклятием…
