врукопашную, сначала нужно обездвижить корабль противника. «Проклятье… – пробормотал Умберто. – Кому-то сильно захотелось подраться!»
И желание это, по всей видимости, было обоюдным.
Лодочка сдвинулась с места; если раньше они думали, что придется выждать, пока окончится противоборство фрегатов, то теперь оба моряка торопились на борт. Умберто устремил взгляд туда, где разгорелась схватка, и как будто мысленно подгонял лодку, которая и так неслась изо всех сил. Хаген, хоть и чувствовал себя уставшим, тоже ощутил азартное желание поскорее ввязаться в драку… а ещё он вдруг понял, что за время, проведенное вдалеке от «Невесты ветра», успел соскучиться.
Когда они взобрались на борт, битва была в самом разгаре. Хаген мельком успел заметить, что Крейн сражается с высоким темноволосым человеком, чье лицо показалось пересмешнику смутно знакомым, хотя они совершенно точно не встречались до этого дня.
– Хаген? Эй, ты слышишь меня?
Магус уронил саблю и, не обращая внимания на того, кто его позвал, отошел к фальшборту. Упал на колени, закрыл лицо руками; его мутило, пустой желудок скрутился узлом, а рот заполнился желчью. Раньше ему приходилось убивать и сражаться, но на этот раз что-то изменилось.
«Что со мной происходит?..»
Память была пуста, как лист пергамента, с которого кто-то стер все буквы до последней: вот они поднимаются на борт, где кипит схватка, а вот всё уже закончилось. «Невеста ветра» вновь распорядилась его разумом и телом по своему усмотрению, ненадолго превратила его в тупое и безмозглое орудие… но зачем?
– Что случилось? Ты ранен?
Хаген с трудом поднял голову: рядом стоял Сандер. Пересмешник оглядел себя – в таком состоянии он вполне мог не почувствовать боли от ранения, – но тут же понял, что вся кровь на его одежде чужая.
– Нет… всё в порядке… а где Умберто?
Сандер неопределенно махнул рукой и убежал. Оглядевшись, Хаген увидел помощника капитана: тот склонился над раненым матросом и о чем-то его взволнованно спрашивал. Сам он, судя по всему, не пострадал.
«Что ты со мной сделала, „Невеста“?»
Она, конечно же, промолчала, но в голове у пересмешника немного прояснилось. Он медленно поднялся с колен, и как раз в этот миг над палубой раскатился голос Крейна:
– Умберто, Хаген! Быстро ко мне!
«У нас есть шанс посмотреть на капитана в гневе», – вспомнились слова, сказанные не так давно. Что ж, судя по тону, Умберто не ошибся: Крейн разобрался с врагом, а теперь намерен выяснить отношения с подчиненными. Пересмешник нехотя повернулся…
– Хаген? – Кристобаль Крейн смотрел на него, словно на привидение, и ярость исчезала с капитанского лица, как исчезает рисунок на песке. Взамен появилось иное выражение, и было весьма непривычно видеть феникса растерянным. – О-о, проклятье… так ты, выходит, его знал…
Пересмешнику очень хотелось спросить, о ком говорит магус, или хотя бы попросить зеркало. Он мог лишь гадать, чье лицо сейчас видит Крейн, и отчего-то это испугало его больше, чем всё, случившееся за прошедшие ночь и утро.
Капитан не стал дожидаться ответа.
– Ладно, пустое… Умберто! Я некоторое время буду занят, так что тебе придется меня подменить. Эсме осталась в порту, поэтому проследи за ранеными, пока мы не вернемся.
Моряк кивнул.
– Хаген, жду тебя в каюте… только захвати ведро воды!
Пересмешник ошеломленно кивнул и отправился за ведром. Перемены настроения были обычным делом для Крейна, и всё-таки на этот раз что-то пошло не так: Хаген словно чувствовал на себе пристальный взгляд капитана, хотя того давно уже не было на палубе. «Что ж… думаю, скоро я всё узнаю…»
Ловя на себе удивленные взгляды матросов, он отправился в большую каюту.
– …без сомнения, очень удивлен нашей встрече.
Хаген отступил в угол, осторожно поставил на пол полное ведро, гадая, зачем оно понадобилось Крейну. Кроме пересмешника и капитана в каюте было ещё два человека: щуплый светловолосый парнишка, чьи глаза от страха вот-вот должны были вылезти из орбит, и темноволосый молодой мужчина – тот самый, с кем сражался Крейн.
– А уж я как удивлен, ты и представить себе не можешь, – сказал он в ответ на последние слова капитана и положил на стол руки – запястья были связаны так крепко, что Хаген сразу же понял свою ошибку. Это был не человек, а магус.
На губах пленника играла довольная полуулыбка, во взгляде не было ни капли страха – он словно не осознавал, что произошло. Хаген исподволь разглядывал незнакомца, всё больше убеждаясь в том, что эти надменные и красивые черты ему уже доводилось видеть раньше. Фамильное сходство было очень сильным: определенно, Крейн захватил в плен кого-то из Орлиного семейства – Аквила.
Пересмешник опасливо придвинулся к двери: орлы были сильнейшими из небесных детей, и вряд ли Аквилу в самом расцвете сил могла удержать какая-то веревка. Но орел не делал попыток освободиться, он как будто наслаждался встречей с Крейном и не сводил с капитана пристального взгляда. Чуть успокоившись, Хаген разглядел бледность пленника и испарину, выступившую у него на лбу; должно быть, незнакомец был ранен и потерял много сил – оттого и не представлял никакой опасности. Тем не менее, он, связанный и беспомощный, вел себя с Крейном очень нагло.
– Удивительное стечение обстоятельств, – сказал капитан нарочито небрежным тоном, словно они двое беседовали в одном из залов Яшмового дворца. – Наместник Его Величества, можно сказать – императорская рука… и вдруг очутился здесь, на Окраине?
Аквила рассмеялся.
– Ты не хуже меня знаешь, что должность императорского наместника в Тейравене – не более чем почетная ссылка. Я с ума сходил в этом городишке, я бы душу продал, чтобы только вырваться оттуда…
– И нашелся покупатель? Я даже знаю, кто.
– Да… – бывший наместник прищурился, словно сытый кот. – Его Величество предложил хорошую цену.
Хаген слушал этот странный разговор очень внимательно, но в тот момент, когда зашла речь о Капитане-Императоре, вдруг вспомнил о Ризель. Венценосный затворник передает приказы через свою дочь – выходит, этот высокомерный Аквила с нею встречался. Должно быть, совсем недавно. Пересмешник опустил голову; его снедала зависть. «Я так давно её не видел…»
На лице Крейна впервые появилось подобие улыбки.
– Что ж, ничего другого от Его Величества я и не ждал. Но ты упустил возможность получить свою награду, Эйдел.
– Будет и другой шанс, – ответил Аквила с кривой усмешкой. – Обязательно будет.
Крейн ничего не сказал, и какое-то время победитель и проигравший просто смотрели друг на друга. Хаген наблюдал; на него, как и на незнакомого парня, скорчившегося в углу каюты, не обращали внимания. Но зачем-то ведь Крейн его сюда позвал? Не из-за ведра воды, в самом деле…
– Довольно пустых разговоров, – произнес капитан «Невесты ветра» изменившимся голосом. – Объясни мне лучше, что за дрянь отравила воду. Это же твоих рук дело?
– Моих, не буду отпираться. Хм… Крейн, а отчего ты торопишься? В прошлый раз мы так и не поговорили, и сейчас – опять то же самое.
– В прошлый раз я беседовал с твоим сторожевым пардусом. – Капитан коснулся шрама на щеке. – А сейчас, как бы банально это ни звучало, вопросы задаю я.
– Конечно-конечно! – отозвался Эйдел, не скрывая издевки. – Но всё-таки жаль. Я о многом хотел бы тебя расспросить… про Лэйфир, к примеру. Отменный фейерверк ты там устроил!
