– Она едет с тобой в город?
– Нет, – проворчала Рут. – Она остается дома готовить обед.
Значит, в это воскресенье ему не придется есть пирог с мясом. Каждый год он проклинал свою тетку пятьдесят два раза – ровно столько, сколько в году воскресений.
– Если только она умеет готовить, – ворчливо добавила Рут. – Держу пари, что твоя новая домохозяюшка не сможет приготовить даже воздушной кукурузы.
Мэтт, однако, не собирался спорить. Им руководили оптимизм и отчаяние одновременно.
– Поживем – увидим.
– Я велела твоей новой экономке одеть девочек и вывести их из дома к девяти.
– Уверен, все будет сделано как надо, – сказал Мэтт, не будучи в этом столь уж уверен.
Он начал сегодня работу раньше, чем обычно, и уже успел сделать довольно много. Жару ослаблял легкий ветерок с юга, работать было приятно. Он осмотрел лошадей, поговорил с работниками, сменил пару досок в навесе и начал расчищать в западном сарае место для нового трактора. Его настолько удивило раннее пробуждение Эмили, что он поспешил покинуть дом как можно скорее.
Держись от нее подальше, велел он себе. Тем более, что есть чем заняться, дела никогда не переводятся. По воскресеньям, правда, он давал себе некоторое послабление. В его отсутствие парни хорошо потрудились, поэтому работа осталась не слишком обременительная.
Он приблизился к двери на кухню с неохотой. Эмма Грей была подлинной красавицей, из тех женщин, которых фермеру следует опасаться не меньше, чем саранчи. Он уже пошел против своей натуры и притворился, будто не заметил, как она прелестна. А ведь он покончил с женщинами раз и навсегда.
В иных обстоятельствах Мэтт, возможно, постарался бы разузнать побольше об этой леди, попросил бы рекомендательные письма или что-то подобное. Правда, он нанял множество работников, руководствуясь одним внутренним чутьем. Только однажды это чутье его подвело.
И все-таки Рут, как обычно, права. Мэтт разыщет Эмму и побеседует с ней, потом выяснит насчет обеда. Обед должен быть вовремя. Надо надеяться, что Эмма умеет готовить. Тогда, может быть, Рут успокоится и поймет, что они могут отказаться от услуг Стефани. А уж это-то ее порадует.
Мэтт растворил дверь и понюхал воздух. Ого, пахнет вроде бы едой. Или… горелым?
– Что вы, черт возьми, делаете?
Эмили отпрыгнула от плиты, но не обернулась на голос. Она знала, что это Мэтт, но была слишком занята, чтобы обращать на него внимание..
– Вы хотите спалить дом? – Он шагнул к ней и выключил газовую горелку.
– Я хочу приготовить обед, – сказала она, едва сдерживая слезы.
– Вы же сказали, что умеете готовить, – промолвил Мэтт. Она посмотрела на него, а потом на ломтики мяса.
– Я никогда раньше не готовила на газовой плите. На ней очень… быстро подгорает.
– Мы используем газ, потому что электричество часто отключают. А с газом по крайней мере можно готовить без перебоев.
А еще, подумала Эмили, у газовой плиты можно почувствовать себя так, будто жаришься в адской печи: так и пышет жаром, никакой кондиционер не спасет.
– Вы не могли бы подвинуться?
Он и не думал сходить с места.
– Вы спалите все, если будете готовить в том же духе.
– Я соскоблю горелое и поджарю с другой стороны.
– Это же не хлебные тосты, – сказал он. – Вы не отскоблите мясо.
– В Чикаго отскабливают.
Это, кажется, убедило его. Он отодвинулся в сторону, а она проткнула мясо вилкой и стала бросать подгоревшие ломтики в тарелку.
– Господи, почему у вас в Небраске нет сковородок с непригарным покрытием?
– Потому что умеем готовить, – последовал ответ.
Она бросила взгляд через плечо и заметила, что он уставился на открытую кулинарную книгу.
– Я умею готовить, – сказала она. – Я делаю отличный соус «Альфредо».
– И что?
– Ничего. – Она посмотрела на куски мяса. Возможно, если их оставить на несколько недель отмокать в воде, они примут съедобный вид. – Вы любите макароны?
– Не особенно. Я люблю говядину. Иногда готовим цыплят. Еще – морепродукты, когда уезжаем куда- нибудь на пикник, но это не часто.
Он взял тарелку с ломтиками обугленной говядины.
– Что вы делаете? – спросила Эмили, чуть не плача. У нее ушло тридцать минут на поиски рецепта приготовления круглого бифштекса и семь минут на то, чтобы загубить мясо, не исполнив и малой толики того, что положено по рецепту.
