– Шесть, – ответила она.
– А когда тренируетесь?
– По утрам, как вы знаете. В обеденное время, иногда с мистером Бейли и по выходным, если нет соревнований.
– Кажется, это слишком много.
– Нет, если это в радость, – покачала головой Джин.
– Похоже, у вас немного остается свободного времени?
– На учебу, вы имеете в виду? – не удержалась от язвительности девушка.
– Вовсе нет. Я не собирался относить занятия в колледже к вашему свободному времени.
Джин удивленно уставилась на него. Он что, шутит?
– Что вы делаете, когда не работаете, не тренируетесь и не учитесь.
– Сплю, – коротко ответила Джин.
Ланс хотел рассмеяться, но, взглянув на серьезное лицо девушки, понял, что она не лукавит. Он оглядел комнату. В ней не было ничего, что говорило бы о личной жизни: ни фотографий, ни рисунков, ничего.
Джин незаметно затолкала сумку с грязным бельем под кровать.
– Зачем вы пришли?
– Я прослушал пленку и понял, какую ошибку совершил. У вас и так немного времени, да еще пришлось готовить эту работу. А я, вместо того чтобы понять и поверить вам, незаслуженно оскорбил. Вы не представляете, как я сожалею…
Джин пожала плечами.
– Это не имеет значения.
Девушка понимала, что он ожидал найти в ее работе самые примитивные умозаключения. Так было всю ее жизнь.
– Я дислексик, но не тупица.
– Знаю, – искренне сказал Ланс. – Но большинство студентов просто читают и записывают чужие мысли своими словами. Я должен был сразу понять, что это ваша работа. Там все ваше: мысли, рассуждения, интонации.
Джин ничего не понимала. Как он мог догадаться, что это ее работа? Ведь он совершенно не знал ее. Она оставалась загадкой даже для самой себя.
В тоне Диллона звучали нотки восхищения, но Джин почувствовала себя неуютно от этой похвалы.
– Многие люди читают больше вас, но далеко не многие понимают, что говорят или пишут.
– И я не все понимаю. – Джин не могла решить, нравится ли ей их разговор или нет. Ее почти всегда считали тупицей.
– Никто не может все понять до конца, – заметил Ланс. – Вопрос только в том, что мы будем делать?
– С чем? – не поняла девушка.
– Ваш интеллект намного опережает ваши способности читать и писать, – объяснил Диллон.
Джин уставилась на него, не зная, как реагировать на его слова, хотя прекрасно понимала, что Ланс прав.
Никто не мог знать это лучше ее самой. Она прожила с этим всю жизнь. Поначалу просто бесилась, пыталась читать специальные книги, что-то писать. Но, в конце концов, бессильная ярость изжила себя, и Джин просто смирилась со своей неполноценностью. И никому не позволяла себя жалеть.
Вот и сейчас она не чувствовала благодарности за понимание. Джин злилась.
– Ну, можно попытаться взмахнуть волшебной палочкой или загадать желание на звезду. А лучше написать Санта… Хотя нет, это исключено. Санта-Клаус никогда не разберется в моей писанине.
Сарказм не остался незамеченным. Ланс в который раз спросил себя, что делает здесь. Вместо того чтобы быть благодарной, эта девчонка… А чего он, собственно говоря, ждал? Благодарности? Но он глубоко ошибался, думая, что Джин способна на проявление подобных чувств. Она скорее выпроводит его, чем скажет спасибо. Однако что-то еще удерживало Ланса в этой квартире.
– Вы правы, – продолжал он. – Но нужно постараться что-нибудь сделать.
– Зачем? – просто спросила Джин.
Зачем? Ланс не знал, что ответить. Взгляд горящих зеленых глаз не позволял молчать.
Понимая, что у него нет достойного ответа, он ухватился за соломинку.
– Иначе придется рекомендовать декану отчислить вас.
Джин опешила. Она почти не знала Диллона, но в душе была уверена, что он не способен на такое.
– Вы блефуете, – бросила она сердито.
Ланс и сам не знал, на что рассчитывает.
