– Олег Алексеевич, – Манцев из кармана кителя вынул статью Леонидова, – мы ее прочли. Спасибо Вам. Мы многое поняли об этой группе.
– Банде, – поправил Леонидов.
– Нет, дорогой друг, группе, я бы назвал ее контрреволюционной. Мы просим Вас воздержаться от публикации.
– Олег, – вмешался Мартынов, – мы вышли на них. Твоя статья может испортить все дело. Ты написал классно. И ты напечатаешь ее недели через две, мы посоветовались с руководством, тебе разрешили принять участие в разработке этой группы.
– Не может быть, – ахнул Леонидов.
– Может, – засмеялся Манцев, – нам нужна Ваша статья. Завтра приезжайте к нам, получите мандат и познакомитесь с интереснейшими документами. За это и выпьем.
Они чокнулись.
Премьера.
Сцена была залита светом.
Занавес поднимали.
Актеры выходили на поклон.
– Иратова! Браво! Бис!
Неслось из зала.
Лена одна вышла на поклон.
Двое командиров, затянутых ремнями, принесли и поставили у ее ног две корзины цветов.
Зал неистовствовал.
Леонидов вышел из зала и пошел к выходу за кулисы.
Постоял, переминаясь.
Поднялся по ступенькам.
Навстречу ему по узкому коридору шли Лена с цветами, звенящий шпорами Саблин и Блюмкин в новой форме ОГПУ.
– Я поздравляю тебя, Лена. Ты играла великолепно.
– Спасибо, Олег. Большое спасибо. Я рада, что тебе понравилось. Извини, мы спешим.
Саблин и Лена прошли.
Блюмкин задержался.
– Хорошая пара? – спросил он.
Леонидов молчал.
– А что же без цветов?
Леонидов вынул из кармана серебряную розу.
– Вот это да, – ахнул Блюмкин. – Ты, Олег, не сердись на меня. Ты знаешь, мне известно многое. Она не стоит тебя. Это говорит твой друг Яша Блюмкин. Поверь мне.
Леонидов молчал.
Блюмкин хлопнул его по плечу и пошел догонять красивую пару.
Серебряная роза лежала на ладони Олега, в тусклом свете настенных бра она лучилась голубоватым таинственным цветом.
Лапшин.
Паровой трамвай, сипло крича стареньким свистком, бежал в сторону Петрово-Разумовской сельскохозяйственной академии.
Лапшин сидел у окна, мимо проплывали рощи, засыпанные снегом, одинаковые деревянные домишки и снова рощи.
– Благодать-то какая, – сказал сосед, крепкий старик в романовском полушубке, – от Савеловского вокзала отъехали всего ничего, а будто в другой мир попали.
– Вы, уважаемый, Москву, видать, не жалуете? – усмехнулся Лапшин.
– А за что ее жаловать-то. Бесовский город. Пропала наша Москва, как есть пропала.
Паровозик засвистел, начал притормаживать.
– Третья сторожка, – хриплым, простуженным голосов объявил кондуктор.
Состав заскользил, тормозя.
Лапшин поднялся и пошел к выходу.
Лапшин стоял у деревянного павильончика, глядя вслед знаменитому паровому трамваю.
Потом пошел по протоптанной дорожке.
Вышел к дачному поселку.
Шел мимо когда-то нарядных домиков.
Остановился у высокого забора.
Открыл калитку.
Дом Веденяпина, двухэтажный, с двумя застекленными террасами, был в полном порядке, разительно отличаясь от соседних дач.
Лапшин прошел по расчищенной дорожке.
Поднялся на крыльцо, крутанул ручку звонка.
Дверь открылась сразу.
На пороге женщина в пестром фартуке.
– Вам кого?
– Мне бы Алексея Гавриловича.
– Заходите, хозяин дома. Алексей Гаврилович! К Вам господин!
По лестнице со второго этажа спустился хозяин в пестром бархатном халате.
– Кто же ко мне по утру…
Присмотрелся.
– батюшки, кого я вижу. Вот уж гость нежданный. Проходи, раздевайся. Как ты меня нашел?
– Добрые люди подсказали.
– Да, – Веденяпин зло прищурился, – свет не без добрых людей. Проходи, завтракать будем. Груня! Накрой завтрак в столовой.
Сидели за столом, уставленном закусками.
Веденяпин взял бутылку, разлил по рюмкам.
– Я спозаранку не пью, но ради такого гостя. Прошлым летом яблок много уродилось. А Груня у меня мастерица самогонку гнать. Вот и сделали, попробуй, не пожалеешь.
Чокнулись, выпили.
– Ты, Афоня, человек фартовый.
– Как это?
– А просто очень. Я слышал, ты в Екатеринославе мокруху учинил, так ушел. Сабона шлепнули, а ты на то дело идти остерегся. Мельницу твою взяли, а ты опять ушел.
– Конечно, фарт есть. – Лапшин выпил еще рюмку, закусил моченым яблочком. – Но фарт, друг мой Леша, химера. Его организовать надо. У меня свои людишки есть, они вовремя предупреждают.
– В самой ЧКе? – удивился хозяин.
– Там тоже люди имеются, которые сладко пить, да вкусно жрать любят, и с бабенками пошалить.
