прима. А в Художественном я одна из нескольких прим.
– Но причем здесь твой Юрий?
– Очень просто. Я думала, что выйдя за него замуж, войду в новое светское общество. Мои портреты опять будут печатать в театральных журналах, я будут короткой ноге с Луночарским, а потом машина, шикарная квартира, туалеты. Не вышло.
– Ты так говоришь, будто все кончено.
– Нет. Я найду ангажемент и уйду из этого театра.
– Тебе решать, но когда я была на сцене, то мечтала попасть в Художественный.
Сад «Аквариум»
Не доезжая Триумфальной площади, машина УГРО остановилась у сада «Аквариум».
Тыльнер вылез и увидел в темноте огоньки фонарей.
На весь парк горел одни чахлый фонарь.
Тыльнер пошел на свет электрофонариков.
Ноги утопали в снегу.
В штиблетах «шимми» захлюпала вода.
Он подошел к опергруппе.
– Приехали, Георгий Федорович, смотрите. Посвети-ка!
Свет фонарей упал на лежащего на снегу человека с неестественно вывернутой шеей.
– Прошу любить и жаловать, – сказал Николаев, – Ромка Бессарабец.
– Что с ним?
– Думаю, перелом основания черепа, – пояснил эксперт, – удар нанесен тупым, мягким и, я думаю, эластичным предметом.
– Возможно, рукой? – наклонился Тыльнер?
– Возможно, но убийца должен обладать огромной силой.
– А это точно Ромка?
Николаев нагнулся.
Отогнул левый рукав.
В свете фонарей изумруды браслета загорелись как зеленые ведьмины глаза.
– Это тот самый браслет? – спросил Тыльнер.
– Тот самый, – ответил Николаев.
– Что нашли на убитом?
– Вот смотрите.
На куске брезента лежал «кольт», удостоверение личности, бумажник и ключи.
Тыльнер взял бумажник.
Открыл.
Ничего. Только фотография молодой женщины.
– Он очень крупно выиграл в казино на Триумфальной, – пояснил Николаев, – мы опросили игроков и крупье, они не заметили, чтобы за ним кто-то следил.
– А как же Вы это сделали, – удивился Тыльнер.
– Очень просто, в бумажнике была его фотография.
– Значит, убийца пас его у кассы, когда он сдавал фишки. Увидел, что Бессарабец получает большой куш, и пошел за ним.
– Возможно, – Николаев закурил, – а может, свел с ним счеты. По агентурным данным, Ромка не честно делился с подельниками.
– Для нас это лучший вариант. А то, не дай Бог, появится новый разбойник.
– Спаси Бог, – Николаев перекрестился.
– Пойдемте, Александр Иванович, отвезу Вас домой и поеду посплю немного.
Квартира Лены Иратовой
В маленькой столовой Лены Иратовой был накрыт стол для чая на четыре персоны.
В прихожей раздался звонок.
Лена вышла в коридор.
Посмотрелась в зеркало.
Открыла дверь.
На пороге стояли улыбающийся весело режиссер Разумнов и высокий, прекрасно одетый человек лет за тридцать.
– Прошу.
– Сначала примите, – Разумнов протянул плетеную коробочку и пузатую бутылку.
– Пирожные от Филиппова, ну а ликер Ваш любимый. Познакомьтесь, литератор Вадим Геннадьевич Бартеньев.
– Батюшки, – улыбнулась Лена, – какая барская фамилия. Это псевдоним?
– Представьте себе, что нет. Это моя фамилия, которую я не удосужился сменить на пролетарскую.
– А почему Вы держите руку за спиной? – спросил Лена.
Бартеньев вынул из-за спины букет цветов, завернутый в красивую бумагу.
– Боже, – воскликнула Лена, – тетя, ты только посмотри, какая прелесть.
Появилась тетя.
– Здравствуйте, Вера Владимировна, – Разумнов приложился к ручке, – мы с Вами не виделись, дай Бог памяти, в тринадцатом году я снимал свою первую фильму «Разлука», а Вы блистательно сыграли главную роль.
– Было, все было. Прошу к столу. По московскому обычаю – с чаем и сахаром.
Расселись за столом. Вера Владимировна разлила чай.
– Неужели Вы бросили сцену? – удивился Разумнов.
– Она меня бросила. Я же была провинциальной актрисой…
– Вы были примадонной в провинции, – перебил ее Разумнов.
– Так вот, в семнадцатом состоялся мой последний бенефис в Ярославле. Чудный театральный город. И я вернулась в Москву.
– Неужели не хотите вернуться на сцену?
– Не говорите это слово, – засмеялась тетя. – Я как полковая лошадь, услышавшая звук трубы.
– Значит, я и есть труба, – сказал Бартеньев.
– Я видела, в театре Левонтовского идет пьеса «Последняя встреча». В театре аншлаг. В ложе и партере меха, бриллианты, все, как в добрые времена. Сейчас труппа начинает репетировать вашу новую пьесу «Последняя ставка». Нужна героиня. Прима.
– Елена Сергеевна. Я принес пьесу. Если Вы согласитесь – счастью моему не будет предела, – Вадим вынул из кармана рукопись и положил на стол.
– Леночка, – сказал Разумнов, – я знаю о твоих трудностях. По «Последней встречи» мы с Вадимом написала киноверсию. Ее читал Луночарский. Прочел и благословил. Выделил огромные деньги при условии, что ты сыграешь главную роль. Я поеду к Вашему мастеру. Он ко мне прекрасно относится. Стану на коллеги…
– Не надо, – с некоторой иронией сказала Лена.
– Не понял, – удивился Разумнов.
