Ветка рассмеялась своим мелодичным, как колокольчик, смехом. Как это при своей легкости характера Ветка до сих пор не нашла нормального мужчину, вечно влипая в какие-то неприятности! Как говорил по этому поводу Хохол, «ей не хватает какого-нибудь очевидного дефекта, чтобы человек не начинал сам искать подвохов».
Если честно, Марину предстоящий день рождения совсем не радовал, она вообще не любила личных дат, для нее время остановилось в тот самый день, когда на ступенях казино погиб муж. Но Женька настаивал, говоря, что жизнь не замерла, ее нужно прожить. В душе Марина была согласна с ним, но радости от поздравлений не испытывала, понимая, что главный человек в ее жизни уже никогда больше не войдет утром в спальню с огромным букетом белых роз, как делал это всегда.
Всю ночь Коваль ворочалась с боку на бок, ей не спалось, в голову лезла всякая ерунда, и лежащий рядом Женька то и дело прижимал Марину к себе, сонно бормоча какие-то слова и целуя в шею под волосами. Только под утро она наконец-то забылась крепким сном, почувствовав себя в полной безопасности в Женькиных руках, и, когда он попытался выскользнуть из постели, вцепилась в него, бормоча:
– Не бросай меня, пожалуйста…
– Нет, котенок, не брошу… – прошептал он ей так, словно она – Егорка. – Спи, моя маленькая, я с тобой…
Когда и как он ухитрился выбраться из ее судорожных объятий, Марина не заметила, а проснулась от нежного запаха цветов, такого непривычного зимой. Прямо на тумбочке у кровати стояла огромная корзина белых роз, и в самом центре букета красовалась одна черная – длинный прямой стебель венчала головка величиной с Женькин кулак… У Марины перехватило дыхание, глаза наполнились слезами, она закусила губу, чтобы не заплакать и не испортить Хохлу тщательно и с любовью приготовленный сюрприз. Они пришли вдвоем, в руке у Егорки была одна желтая хризантема, которую он важно и торжественно держал перед собой.
– Котенок, твои мужики поздравляют тебя с днем рождения. – Женька посадил рядом с ней Егора и сам уселся на край кровати. – Я люблю тебя, родная, будь счастлива… – прошептал он на ухо, погладив по щеке пальцами.
– Мама, на, на! – Егорка протянул Марине цветок, и она поцеловала мальчика в розовую щеку.
– Спасибо, мое солнышко, мне так приятно. А где, собственно, мой кофе? – шутливо обратилась она к Женьке, и он моментально внес с лестницы поднос с чашкой.
– Ты думала, я забыл? Котенок, все, что угодно, могу забыть, но только не твою чашку кофе с утра! Пей спокойно, мы тебя внизу подождем. Идем, сынуля, пусть мама еще поваляется немного.
Подхватив Егорку на руки, Женька пошел с ним вниз, а Марина с наслаждением сделала глоток ароматного кофе с корицей – Хохол свое дело знал, кофе варил, как профессиональный барриста в кофейне.
«Слава богу, что хоть он есть у меня…»
Стоя под струями душа, она все же всплакнула немного, а как же без этого, но потом успокоилась и пошла одеваться. Остановив свой выбор на черном коротком платье с длинными рукавами и глубокими вырезами на груди и спине, Коваль накрасила глаза, вставила синие линзы и распустила по плечам волосы. Вид, конечно, слегка не праздничный, скорее траурный, но все давно уже привыкли, что она выглядит именно так, поэтому никто не удивится.
– Котенок, долго что-то, – улыбнулся Женька, отодвигая ей стул и касаясь тыльной стороной ладони обнаженной спины. – Духи новые, что ли?
– Нет, масло.
– Что за масло такое, у меня от него прямо кошмар начался, – Хохол прижался бедром к ее боку, и Марина поняла, что он имел в виду.
– Специальное, дорогой, на то и рассчитано.
– Обалдеть… Любишь ты до края все довести. Ну что, сначала завтрак, потом подарки?
– Родной, ты ведь знаешь, насколько мне безразличны все эти материальные выражения твоей любви. Мне важно только то, что ты со мной. – Марина закинула руки и обняла его за шею, заставив нагнуться. – Поэтому сначала завтрак, ты не обидишься?
– Конечно, нет, тем более что сегодня у меня такой… специфический подарочек…
– Заинтриговал! – улыбнулась она.
После завтрака Женька потащил ее во двор, и там Коваль просто рот разинула от изумления – перед крыльцом стоял новый «Хаммер», сверкая свежей краской и полировкой, а во весь капот был белым контуром нарисован паук «черная вдова», совсем такой, как выгравирован на ее кольце – последнем Егоровом подарке…
– Женя… – выдохнула Марина, поворачиваясь к стоящему за спиной Хохлу. – Это… это…
– Я понял, тебе понравилось, – засмеялся он, обнимая ее сзади и упираясь в плечо подбородком.
– Не то слово!
– Я подумал, что весь город и так знает, чей это джип, так пусть не сомневаются, если что.
– Где ты столько денег взял?
– О цене неприлично спрашивать! – Женька укусил ее за ухо. – Всего, что у меня есть, не хватит, чтобы подарить тебе то, чего ты заслуживаешь.
– Я говорила, что люблю тебя?
– Можешь повториться, я не расстроюсь. Идем в машину. – Женька подхватил Марину на руки и понес к джипу, усадил на заднее сиденье. – Поедем, прокатимся немного?
– Тогда я сама за руль, – запротестовала Коваль, и ему пришлось подчиниться.
Вести машину в туфлях на шпильке было неудобно, но она приноровилась и гнала по привычке почти под двести. Новый джип был мощнее прежнего, салон тоже отличался повышенным комфортом, была установлена стереосистема с лазерными дисками да плюс к этому Хохол набил дисковод ее любимым шансоном, а также укрепил на панели ароматизатор с запахом японской хризантемы. Словом, подарок был продуман до последней мелочи, чтобы угодить и вызвать восторг. Но и это еще не все – в бардачке оказалось три умопомрачительных комплекта белья, причем один был явно куплен в интим-салоне, судя по недвусмысленным отверстиям во вполне определенных местах.
– Обалдел! – засмеялась Марина, покрутив трусики на пальце.
– Вечером примерим, да?
– Обязательно!
– Котенок, притормози где-нибудь, – попросил Женька, положив руку поверх ее, сжатой на руле. – Я хочу кое-что сделать.
– Что? – поинтересовалась Коваль, сворачивая на проселок и останавливаясь.
– Повернись ко мне, пожалуйста. Вот так, чтобы я видел твое лицо… Господи, какая же ты красивая… – Он водил по лицу пальцами, словно изучал что-то новое и хотел знать это и на ощупь тоже. – Марина Викторовна, я понимаю, что я ничто по сравнению с погибшим Малышом, но все же… – Он полез в карман куртки и вынул небольшую коробочку, открыл ее и протянул ей. – Я больше не прошу вас выйти за меня замуж, но если вам не совсем безразличен сидящий рядом отморозок, примите это.
– Женя, никогда больше не говори со мной таким тоном, – попросила Марина, принимая у него коробочку, в которой оказалось обручальное кольцо. Коваль подняла на Женьку глаза и заморгала накрашенными ресницами, пытаясь не заплакать, потом молча вынула колечко и надела его на безымянный палец правой руки прямо над своим первым обручальным кольцом, подаренным ей Егором в день свадьбы. Она никогда не снимала его, ни разу за всю жизнь от момента бракосочетания… Хохол также молча взял ее руку и поднес к губам, и они сидели так какое-то время, боясь посмотреть друг на друга. Но Марина сделала этот шаг совершенно осознанно, была уверена, что не пожалеет о нем. А главное, теперь это не казалось ей предательством по отношению к Егору – выходить замуж за Хохла официально она не собиралась, а кольцо… Что ж, это была та малость, ради которой Женька мог попереть один на взвод вооруженных омоновцев.
– Спасибо тебе, родная моя… Ты не представляешь, как мне это важно.
– Доволен? Удалось окольцевать меня, да, Хохол? – Коваль улыбнулась и поцеловала его в губы. – Пусть будет по-твоему…
