японски низко.
Торжественность встречи обломал телефон. Он завизжал, как раненный заяц. Генеральный мигом припаял трубку к уху:
– Слушаю... Да... Я... Да, гарантирую. Хотите, наш «семейный» альбом покажу? Один наш герой кроссы бегает, другая героиня девочку родила... Ну конечно придется посидеть на таблетках, подавляющих иммунитет... А как вы хотели?.. Иначе отторжение... Кстати, наклевывается именно сейчас одно «легкое» дело... Донор молодой, здоровый, все пучком... Конечно подумайте, – генеральный директор бросил трубку. И вдруг заметил перед столом Стаса. – И что это мы так официально? Мы же договаривались на «ты», – солидный и благополучный человек все-таки посчитал нужным выйти из-за стола. И получилось излишне проворно, словно Макса подхлестнул порыв ураганного ветра. Пожатие рук прошло уже менее официозно. – Ты ко мне, сквалыга, по какому вопросу? – поразил Макс Стаса в самую душу невероятно честным взглядом.
– Так это ж ты, червь могильный, меня искал.
– Я!? А...Ну да. Ты кстати приглядись, Стас, какого я Айвазовского прикупил. – Хозяин кабинета под руку подвел медлительного гостя к небольшой, но заключенной в дородную золоченую раму картине. Произведение искусства еле втиснулось меж высокохудожественными сертификатами «За безупречный бизнес». Каждый под стеклом. Каждый с витиеватой печатью.
Гость коротко глянул на картину, повнимательней в лицо хозяина кабинета: слабый подбородок, вялые губы, взгляд, сохраняющий где-то в глубинке природное лукавство, хотя стремящийся быть меланхолично- отрешенным... Гость глянул на стену за спиной генерального директора. И слишком анатомически подробный глянцевый плакат с голым человеком в полный рост заставил гостя отвести глаза. Гость посмотрел налево, но там в стенном шкафу в медицинских банках плавало что-то тоже весьма неаппетитное.
– На рынке больше всего подделок именно Айвазовского, – осторожно сказал Стас, уже повнимательней озирая два палящих друг в друга, шатающихся на масляных волнах парусных фрегата. За сим Стас нехотя извлек из кармана джинсов простенькую раскладную лупу, коротко осмотрел подпись и сунул лупу обратно.
– Ну как – подлинник? – ища в глазах собеседника подтверждение маленькой победы, заранее счастливый Максим Андреевич вернулся к столу и размашисто подписал один за другим три документа. Смятый ворс ковра неспешно выпрямился.
– Макс, ты вроде искал меня ради какого-то дела, – попытался сменить тему гость с каменным лицом. Не лежала душа Стаса к предстоящему финансовому спаррингу. И вот по какой причине. Несколько дней назад навестил Стаса крайне подозрительный боярин-нефтяник. Закабалил серебряным заклятием. И хотя Стас до сих пор пальцем не пошевелил в поисках гривны, на здоровье Стаса откровенный саботаж никак не сказался.
– Да ты, скрытый петеушник, ничего не понимаешь в картинах! – Макс подмахнул еще две бумаги, и снова шустрый водоворотик отнес хозяина кабинета к картине. – Мне самые серьезные эксперты сказали, что это подлинник! Ты прямо ответь: подлинник или лажа?!
Стас равнодушно пожал плечами:
– Откуда я знаю, я действительно весьма посредственно разбираюсь в живописи. – Какие такие напасти в связи с серебряным заклятьем должны сыпаться на голову Стаса? Да мало ли что? Всякие мелкие неприятности. Голубь может капнуть на плечо, или заклятый сам может усесться на свежеокрашенную скамейку. Мелочи? Сперва мелочи, а потом, если зацапанный не смирится, посерьезней проблемы. Но пока что Бог миловал. Или слаб в коленках оказался странный нефтяник?
– Врешь! – собрался взбелениться Макс, но передумал. Предпочел действовать убеждением. – Ну ты глянь, жертва апгрейта, повнимательней. Видишь – волны в его манере. А тона? А полутона? Ну точно любимая гамма Айвазовского. А подпись? Ай-ва-зов-ский. У меня и сертификат на эту картину есть. Так что? Не подлинник по-твоему?
– Что ты ко мне, лицо некавказской национальности, пристал? Нужны лабораторные исследования.
И тут снова аврально затрезвонил телефон. Вроде бы только гендиректор был у картины, и вот он уже за столом. Трубка словно сама собой прыгнула в ладонь Макса:
– Слушаю... А мне наплевать, какой будет договор, – лицо Макса покрылось пятнами гнева, сам генеральный директор принял позу вождя перед народом. – Ты там не ерзай, ты сюда слушай... Ну сунь ему пузырь «Камю». Только не из серванта, а из подсобки. Кстати, какая у него группа крови? А поджелудочная железа его не беспокоит? – Макс осторожно положил трубку, записал группу в органайзер на букву 'Ф' и огляделся. Взгляд сфокусировался на Стасе. Вернулась улыбка – узнал. – Ну и фиг с тобой, – смирился хозяин кабинета. – Не можешь по-человечески ответить: подлинник или не подлинник – не надо. Я любого доку из Эрмитажа вызвать могу.
– Из Русского Музея. Олигарх стерильный. – Стас без приглашения неспешно устроился на стуле перед столом и закинул ногу на ногу.
– Да хоть из Лувра. Грязный вымогатель.
– Ну ладно, Макс, не гоношись, – разрешил себе мягкую улыбку Стас. – Ты оставил на автоответчике, что я тебе срочно нужен. – Лениво было Стасу спорить. Мысли возвращались к серебряному доллару. А может, Стас просто не заметил приключившиеся мелкие неприятности? Ведь на то они и мелкие. Но по календарным срокам странностям положено возрастать. Например, Стас постепенно должен перестать заглядываться на девушек в метро. Зримый мир должен слегка поблекнуть. Ногти должны начать желтеть. Но в том-то и дело, что ничего подобного не происходит!
– Ну да, нужен, бутлегер знахарства. Я тут новую машину подыскал. Священника вызову освятить само собой, но еще хотелось бы амулетик против аварий.
– Пьяный за руль не садись, вот и не будет аварий. – Стас подхватил с края стола лист мелованной бумаги, на которой с большим дизайнерским тщанием был изображен благообразный доктор в белой шапочке. – А это что такое?
– Да при чем тут: трезвый или пьяный? Бывают счастливые машины, а бывают – сам знаешь. Я, еще когда в комсомоле, на своей «четверке»: отремонтируюсь, разобьюсь, отремонтируюсь, авария... А сосед – десять лет на горбатом. И ни царапины. Так что амулет мне как воздух. Ну я тебе и позвонил. А тебя нету. Ты бы хоть номер трубы оставил, что ли...
– Я не ношу трубу.
– Тогда пейджер заведи. Как в анекдоте.
– Не люблю я эти цацки. – Стас, так и не дождавшись объяснения, вернул яркий плакатик с портретом доктора на место.
– Ну да, понимаю, ты же мелиоратор средневековья. Так как насчет амулетика?
– Триста баков. С фасовщика гнилых кишок.
– Да ты совсем перегоревший! Триста баков? Да я за триста баков!.. – опять взвыл телефон, и тут же пятерня хозяина кабинета вцепилась в горло трубке. – Слушаю... Сколько-сколько?.. Да мне эти санитарные книжки оптом по сто рублей поставляют. Я только имена вписываю... И что, не решить?.. Это же директор старой формации. Ты ему процент пообещай, он за тебя тещу замуж выдаст... А ты попробуй схему с взаимозачетами. Кстати, у этого директора сердечко не пошаливает?.. А какая у него группа крови?.. – трубка рывком отошла от уха и нашла успокоение на штатном месте. Добытая информация нашла место в органайзере.
– А машина твоя новая сколько потянет? – отвлек от работы Стас.
– Сколько есть – все мои, мытарь сельских священников, – возвращаясь к действительности, откликнулся генеральный директор.
– Вот то-то и оно.
– Да не «то-то». Я ведь кровные отдаю. Согласен на сотку.
– Знаю я твои «кровные». За сотку я продаю амулеты для подержанных «ауди» в старом кузове. Сам посуди, как твой ангел-хранитель надрываться должен. Грыжу должен заработать, а на корпусе чтоб ни царапинки.
– Больше сотки не дам. Пойду к цыганам, они мне за десятку амулет устроят. А это, – Макс кивнул на
