но после второго многим становилось ясно, что лучше поискать кого-то не столь жесткого, если не сказать жестокого. Красивый хищник даже не пытался скрыть свою натуру, наоборот, выставляя ее напоказ.
– Пати… – он склонился, целуя мне руку.
– Никак не привыкну к твоей вызывающей красоте, – проронила я.
– А знаешь, такая внешность по-своему помогает, все ждут какого-то подвоха и не осмеливаются перечить. Ни в чем.
– Так что ж так раздраконило мою розочку? – перешел он к делу, взяв шутливо-галантный тон.
– Твоя дура-секретарша, мне пришлось бежать из дома в офис, чтоб набрать твой прямой номер…
– Она уже не работает.
Я приподняла бровь.
– Лихо.
Он лишь досадливо отмахнулся, мол, такой пустяк не тема для разговора.
– Ты голоден?
– Нет, только что с ужина.
– Тогда пойдем ко мне.
– С удовольствием…моя розочка.
– Не зли меня, волк. И ни на что не надейся, ты переполнен и так.
– Пати, ты хамка.
– Ты тоже, мой дорогой, – ответила я с улыбкой.
Зайдя в кабинет, Седрик привычно устроился в кресле.
– Ну, Пати, я тебя слушаю.
– Как у нас обстоят дела с Конвенцией о защите генерирующих сотворенных?
Он безмолвно поднял брови, как бы говоря: «Вот оно как».
– Хочешь прижать тетку с кузеном? Запросто.
– Нет, все не так просто. Они действительно не соблюдали Конвенцию, чуть не угробив пару флерсов, но… Но Руфус снял с мальчика печать, и это позволило ему удрать и прийти ко мне. Я не смогла его вышвырнуть и «взяла», а тетушка подарила мне девочку, узнав, что та беременна.
– Ух ты. А по порядку? На тебе теперь беременная флерса…
– Да вот это и есть по порядку, – поморщилась я. – Мальчик оказался из старых и далеко не слабак. Флерса… я их чуть откормила и теперь… в общем, с беременностью и прочим у меня проблем нет.
– Пати… Пати-и, – лукаво улыбаясь, произнес он, – не увиливай от матерого полуволка. Ты сейчас не розовая, ты салатовая, значит, этот флерс с тобой, что же тогда с флерсой, а?
– Родила и воспитывает ребенка за городом на цветочной ферме.
Седрик затаился.
– И как давно ты стала владелицей флерсов?
– Две с половиной луны назад.
Он присвистнул.
– Да… Пати…
– А теперь, когда ты удовлетворил свое любопытство, мой дорогой, давай вернемся к делу, – я злилась из-за того, что ему теперь известно, насколько я стала сильна.
– Ну, давай, моя розочка, я тебя все так же слушаю.
Я собралась с мыслями.
– Руфус, чтобы… помучить флерса, рассказал ему о четырех его собратьях, которые находятся в плену у вампов, в одном из их бардаков.
– Пати, это нонсенс, – рассудительно произнес Седрик, – Зачем вампам флерсы, они ничего не могут с них взять.
– Да, не могут. А зачем словесно издеваться, бить и мучить флерса, отключая его vis-функцию, а?
– Руфус просто недоделанный ублюдок.
– Да. Точно. А еще он почти вамп, не боящийся света.
Седрик задумался.
– Даже если так, даже если это правда, что дальше-то?
– Дальше? – невесело переспросила я. – Это вопрос внутреннего равновесия для меня.
Седрик удивленно поднял бровь.
– Чему ты удивляешься? Я ведь белая, для меня все эти вещи не пустой звук.
– Ну, для меня, знаешь ли, тоже. Клятва убить Руфуса жжет меня до сих пор.
Мы помолчали, обдумывая продолжение разговора.
– Ты сама понимаешь, что прижать какого-то середнячка на Совете, призвать его к ответу – это одно. А вампы – это совсем другое.
– Понимаю. Но, Седрик, вампы – сотворенные, они должны нам подчиняться. Они должны знать, кто хозяин положения.
– Пати, я не смогу открыто, в лоб выступить против них.
– Оп-па, приехали. Почему?
– Да, потому, Пати, потому! Если они скажут, соврут: «Нет у нас никаких флерсов», – что делать дальше? Ничего! Только плевок ложью в лицо, от которого придется молча утереться. Перемирие до сих пор не нарушено, и это устраивает всех. А если не волков, то кого я смогу повести против вампов? Людей? Да, людей смогу, но лишь в крайнем случае, чтобы уничтожить лежки, потому что, сама понимаешь, потом придется или перебить эту команду, или возиться, стирая память. И то и другое хлопотно, знаешь ли, и без крайней необходимости людей никто никогда не подключает.
– Седрик, ну подскажи, что делать, – жалобно попросила я.
Он с удивлением посмотрел мне в лицо.
– Пати, у меня на чужую слабость инстинкт хищника просыпается.
– Да? Извини, слишком много с людьми общаюсь, с ними бы сработало. Итак, Руфус, сняв печать с флерса, хотел отдать его вампам. Забрать должны были две волчицы, – я напрягла память, – Верити Райс и Тринкси Рвач. Забрать и доставить вампу Грегори, он хозяин «Бас-гитариста» и «Бэггера». Доставить должны были в «Бэггер»… да, точно, в «Бэггер».
И я выжидательно уставилась на Седрика.
– Ведь можешь думать, когда хочешь, – ухмыльнулся он. – Эти две волчицы не мои, даже имен не слышал. Значит, тебе придется договариваться с вожаком стаи, он вменяем и неглуп, договоришься, если совсем не напортачишь.
Я открыла было рот:
– А ты не мог бы…
– Что? Пати! Мы с ним на ножах, у меня своя стая! Ты ведь знаешь это!
– Забыла, – промямлила я.
В ответ – раздраженное фырканье.
– В общем, договоришься допросить этих сук. Свари эликсир правды, если умеешь. Умеешь?
– Нет.
– Плохо. Будь готова вытягивать с них информацию.
– Да запросто, – ляпнула я.
Седрик смерил меня взглядом.
– Сомневаюсь. Ну да ладно. Я со своей стороны попробую прижать одну грязнулю, может, она знает что-то, а не знает, так разузнает, поразнюхивает.
«Грязнулями» называли слабых черно-красных за мутный, как бы грязный цвет силы. Слабые же черно- зеленые удостоились прозвища «болотные» – с таким запахом их силу воспринимали сотворенные. Хоть я почти не ощущаю силу на запах, но тетушка Агата в моем восприятии будто использовала духи с запахом болотной гнили, а Руфус же просто вонял трупом, как и все вампы.
– Седрик, как мне разговаривать с вожаком?
– Не так, как со мной.
– Ну, ясно…
– Нет, Пати, тебе не ясно. Он должен увидеть умную, сильную, властную filius numinis. Я знаю, что ты
