разбираются.
Молодежь, а именно Веллан, Эртель и несколько их дружков, отговорившись насущной необходимостью повеселиться, давно отправились в город — видать, решили устроить рейд по лучшим борделям и увеселительным домам Бельверуса.
— … Вот, собственно, и все, что я могу рассказать,— развел руками старик Эрхард.— Потом, когда девочка Эрде, Ольтен и граф Крейн торжественно въехали в Эвербах, стены заняли их сторонники, а гарнизон сдался на милость победителей, мы представились по всем правилам этикета. Нас попросили переждать в городе одну ночь, утром вручили это печально знаменитое письмо и отправили восвояси со всеми возможными почестями. Как-никак, чужестранный король со свитой, ближайший союзник могучей Аквилонии. Какие будут соображения, благородные месьоры?
— Да никаких, — я услышал женский голос, обернулся и внезапно понял, что скучную мужскую вечеринку, насыщенную деловыми беседами, скрашивает молодая и очень красивая дама, хотя наверняка не относящаяся к благородному сословию. Высокая, крепкого сложения, темноволосая, в зеленом с золотом платье, неуловимо смахивающая на варварку с Полуночи. Наверное, такой могла быть родительница Конана в молодые годы.— Я следила за Тараском несколько лун, вынюхивала и подсматривала все, что можно было подсмотреть, но меня даже близко не подпускали к тайнам принца. Особенно этот жуткий ксальтотун…
— Кто-о? — я, Конан и Тотлант одновременно подались вперед, а Аластор от возбуждения аж пальцами прищелкнул.
— Ксальтотун,— едва не по слогам отчеканила девица.— Очень странный человек. Друг, а может быть, хозяин Тараска. Если Тараск и принимал решения, то после совета с ксальтотуном.
— Ксальтотун — это имя? — быстро спросил Тотлант. — Или прозвище?
— Затрудняюсь сказать,— покачала головой девушка.— Лично я считаю это словечко названием его ремесла. Слышала пару раз фразочки вроде: «ксальтотун Менхотеп сказал» или «ксальтотун приказал»…
— Менхотеп? — Тотлант сдвинул брови. — Опиши, как он выглядит?
— Проще описать слепому золотой кубок,— грубовато огрызнулась незнакомая красотка.— Никак он не выглядит, хотя бы потому, что я его ни разу не видела близко! Только когда несколько дней назад во дворце случился переполох и у Тараска украли одну из драгоценностей, я заметила входившего к принцу человека…— черноволосая смерила взглядом Конана, прищурила глаза и кивнула: — Наверное, на поллоктя повыше этого киммерийца будет. Долговязый такой.
Тут нас, наконец, заметили. Эрхард, указав на девушку, сообщил, что ее зовут Дженна Сольскель, ежели по благородному, то Зенобия, и является она дочерью главы торговой управы Пограничья Стеварта из рода Сольскель.
Для Эрхарда эта Дженна почти как родная племянница, и, как скромно выразился король, несколько лет назад «Дженна и Эртель дружили».
Ясненько. Знаем мы, что такое «дружить» в Пограничном королевстве, отлично знаем.
Разговор и далее вертелся бы вокруг да около непонятной магии, оказавшейся в руках выжившей Долианы Эрде дочери Мораддина, как на главной башне замка отбили полночь.
В тот же самый момент раздался аккуратный стук в дверь.
— Настало время нечисти,— неудачно сострил Конан. — Вот и первое привидение. Хальк, открой!
Я отбросил легкий бронзовый засовчик и…
— Доброй ночи, ваше королевское величество,— я изобразил самый куртуазный поклон, на который хватило умения и вежливости, а все остальные (даже Конан!) торопливо повскакивали с мест.
На пороге отведенной Эрхарду большой комнаты блистала и сияла Чабела Зингарская, королева Полуденного Побережья. За ее спиной белело постное, но умненькое личико фрейлины.
— Я могу войти? — с царственной небрежностью осведомилась Чабела.— Или здесь вечеринка только для мужчин? О, как погляжу, среди вас находится благородная девица! Так что я тоже не буду лишней.
— Вина? — деловито осведомился Конан, хватаясь за кувшин.— Настойки на ягодах?
— Вина,— кивнула королева Зингары, вошла, оставив фрейлину у дверей, отыскала свободное кресло и непринужденно уселась. Чабела успела переодеться в более простое платье, то есть бриллиантов, жемчужин и золота на ней имелось всего лишь в пять раз меньше, чем на приеме у Тараска, но раза в три больше, чем на всех присутствующих гостях Эрхарда, вместе взятых. Дженна, глянув на украшения зингарки, украдкой вздохнула, явно страдая от тщательно подавляемой зависти. Как все-таки здорово быть самой настоящей королевой, способной позволить себе любые роскошества!
— Просперо, друг любезный, будь столь добр, передай мне персик,— Чабела кивнула в сторону блюда с фруктами. Обуявшийся всесокрушающим приступом галантности Конан поднес королеве серебряный стаканчик с вином, Аластор же не нашел ничего лучшего, как положить под ноги Чабелы снятую с кресла бархатную подушку и остался сидеть поблизости, на ковре. Так сказать, у подножия импровизированного трона Ее величества. Королева не возражала, мало того, взирала на обаятельного протектора Заморы с явной милостью.
— Конан,— довольно резко сказала Чабела, когда общество, донельзя удивленное ее появлением, вновь расселось по креслам и скамьям,— я полагаю, здесь собрались только доверенные люди?
— У меня нет оснований не доверять моим друзьям,— так же быстро ответил варвар, посмотрел на встревоженное лицо зингарки, нахмурился, помолчал и, наконец, осведомился:
— Что-то случилось?
— Случилось,— медленно протянула Чабела, отпивая вина. — После сегодняшнего вечера я начала жалеть, что отправилась с визитом в Бельверус. Чересчур много непонятных событий. Событий, изрядно меня тревожащих. Вот хотя бы… Почему ты явился в гости к Тараску не в королевской мантии, а в наряде варваров Киммерии? Чувствовал, что в соседней державе нарушен главнейший закон всех монархий: закон престолонаследия и правопреемствования трона?
— Это личное дело, — набычился Конан. — Во время недавнего мятежа погибли близкие мне люди. И я хочу разобраться.
— А хочу уберечь Закат от великой смуты, — ответила Чабела. — Конан, ты правишь шесть лет, должен научиться, разбираться в сплетении политических узелков. Нельзя же оставлять всю политику на откуп,— королева признательно улыбнулась пуантенскому герцогу,— человеку, безусловно, одаренному и изощренно-умному, но все-таки не королю. Закон царствования — это самостоятельное принятие решений и самостоятельная за них ответственность.
Да, не поспоришь, Чабела умна и прозорлива. Она много лет следила, как правит Зингарой ее папочка, хитромудрый Фердруго, и многому от него научилась.
Но зачем великолепная зингарская правительница пришла к нам ночью, без соблюдения всяких правил приличия? Этот вопрос читался в глазах у каждого.
— Конан, — обратилась к киммерийцу Чабела, — ты сможешь сбросить киммерийский маскарад хотя бы на эту ночь и побыть настоящим королем?
— Да в чем дело-то? — взвился варвар.— Заговор, покушение, война? Объясни толком!
— Объясняю,— преспокойно кивнула зингарка.— Все собравшиеся в Бельверус монархи находятся в крайне двойственном положении. Если на коронации мы признаем Тараска королем великой державы и в то же время выяснится, что жив настоящий наследник, мы нарушим не только законы этой страны, но и наши собственные древние уложения. Помнишь, что я говорила о преемственности власти? Признав Тараска, мы создадим прецедент. А каждый монарх-венценосец обязан стоять на страже тысячелетних традиций, то есть порядка, которым славятся Закатные королевства.
В разговор вступил Эрхард:
— Да, государыня, причина серьезная, но прошу учесть, что я, как король Пограничья, Конан и бритуниец Альбиорикс в сущности достигли трона путем государственного переворота. Мы не имели никаких прав на корону, кроме одного — права меча.
— Знаю, — согласилась Чабела. — Но у вас в Пограничье не сложилось династической традиции передачи правления наследнику. В Бритунии король не оставил детей и сошел с ума. Про Нумедидеса я даже вспоминать не буду. Безумец на троне хуже десятка войн. Немедия — страна, славящаяся порядком и соблюдением законов, которые нам дали боги. Если верны предположения о том, что принц Тараск с помощью магии, заговора или недоброй помощи извне занял трон, то почему бы аквилонцам, зингарцам или
