обитателям Пограничья однажды не сделать то же самое? Если мы, короли, не пресечем любые, самые минимальные попытки изменников нарушить старинные законы и сами не подадим пример народам, как следует соблюдать закон, то цена нам — медный сикль в базарный день! Подумайте сами, благородные месьоры! В Немедии убит наследник трона, его жена и двое детей! Убиты еще два или три принца с женами — и снова погибли дети! Со смертью старого Нимеда дело тоже не совсем ясно… То, что произошло, являлось целенаправленным истреблением целой династии! Немудрено, что полуночные области государства подняли Рокод. У нас нет никаких доказательств причастности Тараска к смерти наследников Нимеда, но, видимо, этими доказательствами обладают якобы живой принц Ольтен и его сподвижники.
— Если только это действительно Ольтен,— задумчиво сказал Просперо.— Чабела, я отлично понимаю твое беспокойство, да и сам тревожусь. Все в один голос твердят о появившейся в центре Материка чужой человеку магической силе, великая Немедия на грани гражданской войны, а, вероятно, уже и перешла эту грань, мы… вы,— немедля поправился герцог,— вы, монархи Заката, можете по ошибке или недомыслию признать узурпатора, покрытого от пят до ушей кровью королевской семьи…
— Но в равной степени Тараска могли и оклеветать, — рассудительно подал голос Аластор.
— Нужны доказательства. Самые настоящие, неоспоримые доказательства того, что человек, называющий себя Ольтеном Зльсдорфом, действительно Ольтен, а не сообразительный проходимец, решивший под шумок захватить корону. Кто-нибудь, помимо меня, знает Ольтена в лицо? Принц два года пробыл вице-королем Заморы, я на его свадьбе такую речь произнес…
— Я знаю,— заявил Конан. — Мы с ним, помнится, встречались несколько лет назад, когда молодой принц решил слегка повоевать с Аквилонией без разрешения папочки. Славная была шутка!
— Я тоже с ним знакома,— осторожно вмешалась Зенобия.— Видела много раз во дворце, на приемах и на турнирах.
— Зато я видел человека, называющего себя Ольтеном,— заключил король Эрхард.— Там, в Эвербахе. Только к чему мы ведем? Коронация-то через два дня!
— Слушайте меня,— непререкаемым тоном проговорила Чабела.— Сейчас здесь, в этой комнате я соберу всех коронованных особ… Кроме Тараска, разумеется. Ответственность я беру на себя. Если мы, люди, носящие благословение и проклятие богов в виде корон и венцов, наплюем на законы, боги наплюют на нас. Вы меня поддержите?
— Боги, говоришь?.. — прищурился Аластор, заставив меня вздрогнуть.— Я согласен.
— Я тебя поддержу, что бы ты ни затевала,— решительно сказал Конан.— Если мы расследуем всю немедийскую заваруху до конца, многое скрытое выплывет на свет и, надеюсь, виновные будут наказаны. Видишь мою обетную косичку? Я не срежу ее до той поры, пока не будут найдены истинные убийцы герцога Мораддина и его сына!
— Я тоже согласен, — Эрхард ударил кулаком по колену.
— В случае отказа Тараска от расследования я, как протектор Заморы, объявлю о временном выходе протектората из-под власти Трона Дракона,— резко молвил Аластор, тряхнув непокорной челкой.— Тогда они у меня попрыгают, как ужаленные! Вы еще не знаете, что такое подлинная Замора!
— К сожалению, знаем,— вздохнул герцог Просперо.— Вопрос в одном — чего вы хотите добиться?
— Установления истины,— отрубила королева Зингары. — Я не могу позволить выставить себя или вас на посмешище перед всем Материком. Принесли подарки и оказали почтение узурпатору и убийце! Ничего себе история! Такое унижение…
— Еще ничего не доказано,— вяло пробормотал Просперо. — Однако Ваше величество вольны действовать, как подсказывает голос крови и чести…
— Отлично! — Чабела громко хлопнула в ладоши, подзывая фрейлину.— Флана! Немедленно пригласи всех тех, о ком я говорила! Стражу перед этими покоями усилить гвардией кордавских грандов… Тарамис и Ясмелу с Коссусом я приведу лично.
— Я своих киммерийцев кликну,— загорелись глаза у Конана.
Обе коронованные особы быстро покинули комнату.
Я, Эрхард и Тотлант сидели, раскрыв рты. Кажется, на наших глазах вновь вершилась история.
* * *
— Ну что, пора идти к Тараску?
Королева Хаурана Тарамис, сидевшая, к неудовольствию Чабелы и Ясмелы Хорайской, в обнимку с Конаном, зевнула, отодвинулась, взяла со столика серебряное зеркальце, щелкнула золотой коробочкой с пудрой и начала прихорашиваться.
Я в это время дописывал последние строки документа, вошедшего в историю как «Решение семи королей». Как имена, какие титулы, какие гербы! Пергамент освящен не только древними изображениями драконов, ящеров, львов, кораблей, зубцами зингарской Башни и ятаганом Турана, но и собственноручными росписями всех владык Заката. Кажется, такое случилось первый раз в истории, если не считать общей войны хайборийцев против Кхарийской империи тысячу триста лет назад.
В дверь стукнули и в полутемном проеме воздвигся гвардеец личной сотни немедийского короля с охраной в пять ликторов. За ними бдительно следили гранды короны Зингары и варвары Конана, заполонившие коридор.
— Счастлив пожелать вашим величествам доброго утра,— устало буркнул гвардеец.— Государь Немедии Тараск Первый Эльсдорф ожидает вас в малой тронной зале.
У меня сжался под грудиной сладенький тугой комочек: мы блефуем, причем блефуем настолько по- крупному, что дух захватывает. В кои-то веки властители Материка объединились, согласились с одной мыслью и подумали не только о самих себе, своих государствах и своей выгоде, а о самом величайшем божестве, властвующим над миром с самого мига сотворения — о Законе и воздаянии за беззаконность. Полагаю, Тараск никак не мог предположить, что радостная церемония коронации, планируемая на ближайшие дни, обернется для него эдаким… эдаким грандиозным провалом! Позор, о котором будут помнить столетия спустя, даже если его право на трон будет неоспоримо доказано.
Говорить поручили герцогу Просперо, как аквилонскому вице-канцлеру и первому человеку после короля, наделенному Конаном Канах всеми полномочиями. Я был обязан поддерживать лист перед лицом его светлости. Сам Конан затесался в ряды своего «дикого десятка» и в соответствии со сценарием, разработанным Чабелой Зингарской, ждал своего выхода.
Удивительное зрелище. Такого, пожалуй, никто и никогда впредь не увидит. Никаких свит, блестящих гвардейцев, церемониймейстеров…
Просто по парадной лестнице Бельверуского замка парами поднимаются короли и королевы, великие герцоги и визири — уставшие, полусонные, но донельзя довольные долгой ночной работой. Никто не спорит, кому идти первым. Чабела вообще плетется в самом хвосте, поддерживая тяжелые юбки кринолина и о чем-то споря с Эртелем — наследник трона Пограничья заявился к самому утру и мигом завоевал всеобщую симпатию (насколько я понял, за то, что не спорил, как остальные, а тотчас согласился со всеобщим решением). Похоже, сорокалетней Чабеле, за которой уныло тащился бледный принц-консорт Оливерро, разбитной принц Пограничья приглянулся с первого взгляда.
Малая тронная зала оформлена со всем старанием. Торжественный золотистый мрамор, героические скульптуры, знамена, захваченные в прежних боях немедийцами (я с неудовольствием заметил несколько аквилонских штандартов, ставших трофеями Трона Дракона), полукругом вокруг трона, в точности копирующего главный символ Немедии из Большой церемониальной залы, расставлены кресла.
Расселись так, как было удобнее. Чабела с Эртелем, потом ее грустный невыспавшийся муж; свежая, как утренняя заря, Тарамис, толстый визирь императора Ездигерда…
Отсутствовал только Балардус Кофийский. За ним посылали, однако посланец Чабелы вернулся с категорическим отказом кофийского правителя принимать какое-либо участие в развернувшейся вокруг Трона Дракона драме и подтверждавшим его неколебимое решение считать Тараска Эльсдорфа законным
