- Ну, значит, такое дело у нас вышло, - начал Ефим. - Прибегли ко мне ранком бабы. Голосят, ничего не поймешь.
- Ой, а что в экономии було!.. Собралися бабы около коровника, кричат, плачут, требуют пана. А Павлуха та Матюшкины нияк их до пана не допускают! быстро-быстро затараторила Федорка, но Дмитро поднял на нее суровый взгляд.
- А ну помолчи, когда старшие говорят!
И Федорка, притиснувшись спиной к перилам, моментально закрыла рот.
- Ну, я это дело давно знал, только не хотел зря народ мутить, - начал опять Ефим. - А дела такие, что задумал наш пан продавать своих коров. Ну, известно людям, что коровы у пана породистые, молока дают много, купить, значит, всем охота. И цену пан положил подходящую, без запроса... А кто купит? У бедноты какие гроши? Ну, значит, собрались кулаки, давай записываться. Кому две коровы, кому три, за наличный расчет. А бедняцкому населению обидно это. Побегли наши бабы до Павлухи. Дай, говорят, на выплат хучь солдаткам, вдовам с сиротами, у них мужья на войне побиты. Мы, говорят, все равно на пана работаем, так ты нам не плати, а засчитай эти гроши за коров. Ну, Павлуха, известно, давай насмешки над ними строить. Кулачье тоже стоит смеется. Вы, говорят, раньше клад выройте, а тогда и приходите! Ну, бабы в слезы - и к пану, а пан и разговаривать не хочет, обеими руками отмахивается. У меня, говорит, по всем хозяйским делам приказчик Павле, идите к нему, а я этим делом сам не займаюсь.
Ну вот значится. Прибегли бабы ко мне. Иди да иди, Ефим, к пану ото всего обчества. А мне как к пану идти? - Ефим развел руками и покачал головой. Меня пан и на порог не пустит, уж не говоря о Павлухе.
- Почему же? - удивилась Мышка. - Неужели из-за Маринки?
- А как же! - усмехнулся Ефим. Голова его с прилипшими ко лбу завитками тяжело оперлась на руку, голубые глаза из-под кустистых бровей обвели всех грустным взглядом. - Из-за Маринки не пустит. Давнее это дело, а как стал мне врагом Павло, так и посейчас лютый враг. Ну и пан, конечно, брехуном считает. Ведь когда утопилась Маринка, пошел я к пану и все, как на духу, ему рассказал. Так и так было, пан, сам я слышал, как Павлуха над Маринкой издевался, из дома ее гнал на погибель... - Ефим махнул рукой. - Ну, не поверил мне пан. Павлуха в тот час над гробом поклялся, что ни словечком не винен, а я брехуном остался. Все люди на селе правду знают, а пан ослеп и оглох, у него Павлуха как был прежде, так и сейчас правая рука.
Ефим замолчал. Все тоже молчали. Динка в упор рассматривала солдата. Расстроенная Мышка отозвала ее в комнату.
- Ну что ты уставилась на этого человека? Что у тебя за привычка! Это же, наконец, прямо невежливо. Он крутит головой туда-сюда. Что тебе от него нужно? - напала на сестру Мышка.
- Да ничего не нужно. Просто так, я думала о его жизни и вообще. Я его еще не видела, только Федорка мне рассказывала... - шепотом оправдывалась Динка.
- Смотри, Динка! Это уже не в первый раз, ты все-таки следи за собой. Я просто не знала, как тебя вызвать!
- Ну ладно! Ничего ему не сделалось оттого, что я лишнюю минуту на него смотрела. Пойдем, там дело, а ты с глупостями пристала!
На террасе решался вопрос: кому идти к пану? Кто лучше может уговорить его дать на выплату коров, хотя бы вдовам-солдаткам, у которых много детей.
- Когда б Марина Леонидовна дома была, так она лучше всех поговорила бы... Ну, ее нет. А Леня пана и в глаза не видел. Ни он пана, ни пан его... задумчиво рассуждал Ефим.
- Нет, почему? И он меня видел, и я его. Так, в лесу... Встречались, конечно, он на линейке, я на бричке. Но познакомиться не пришлось. Да это, я думаю, и неважно. Давайте пойду, если хотите! - сказал Леня.
Солдат, задумавшись, щипал бородку. Жук обводил всех черными горячими глазами. Пузырь, сидя на крыльце, играл топором, пристраивая на мизинце острое лезвие и балансируя в воздухе. Федорка что-то нашептывала Динке, нетерпеливо дергая ее за рукав. Дмитро неодобрительно оглядывался на свою подругу.
- Пойти все равно кому-то надо. Давайте я пойду, - просто сказала Мышка.
- Э, нет! То дела не будет! - выскочила вдруг Федорка. - Нехай Динка пойдет! Вот чтоб я так жила на свете, как никто лучше Динки не уговорит пана! Хочете верьте, хочете не верьте, а пан как увидит ее, такой веселый делается, и шуткует с ней, и смеется. Нехай Динка идет. Я знаю, что кажу!
- Ну, нет... - запротестовала было Мышка.
- Нам панских шуток не надо! И развлекать его никто не собирается, - резко возразил Леня, обернувшись к Федорке и хмуря брови.
Но Ефим поднял руку.
- А ну стой, стой, Леня. Это все дела не касается, нам дело до панских коров, а не до самого пана, и я так думаю, что Динка настырней Мышки. Ей что пан, что генерал - это для нее без вниманья, она хоть кому всю правду в глаза выложит, а схочет, так и за сердце возьмет, - заулыбался вдруг Ефим и, подмигнув Динке, спросил: - Ну, як, дитына моя, пидэшь чи ни?
- Пойду, - решительно сказала Динка. - Давайте список, сколько коров и кому.
- Ого! Бачылы як? - расхохотался Ефим.
На террасе все зашумели, послышались шутки.
- Вот это по-моему! - сказал вдруг солдат. - Молодец, барышня! Сразу к делу приступила!
- Она такая... Горчица! - усмехнулся Жук.
Пузырь, склонив набок голову, как молодой бычок, уперся ногами в землю и неожиданно предложил:
- А меня с ней пошлите. Я чуть что - весь коровник порушу и с паном вместе! А то кулака какого стукну! Вот, глядите, как я могу!
Пузырь вдруг сграбастал обеими руками стул, на котором сидел Ефим, и вместе со своей ношей закружился перед крыльцом.
- Стой! Стой! - закричал Ефим.
На террасе все заахали, бросились на помощь.
- Стой, дурак! - грозно прикрикнул Жук, хватая товарища за рыжий чуб.
- Звиняюсь! - как ни в чем не бывало фыркнул Пузырь и, поставив на дорожку стул, наклонился к Ефиму: - Что, дядько, проихалысь на даровщинку?
- Чтоб тебя чертяка взяла! Я ж думал, ты мне все кишки вытрясешь, смеялся Ефим.
- Ой, не могу! - хохоча до слез, кричала Федорка. - Тебя ж за гроши показывать можно!
- Ужас какой! - искренне повторяла Мышка.
Динка, пораженная необычным зрелищем, мгновенно определила про себя будущую роль одноглазого силача в предстоящих боях с кулаками. И тут в первый раз она вдруг совершенно ясно увидела выезжающий из леса отряд, во главе которого были она, Жук, Рваное Ухо, Пузырь. И только не было Лени...
- Лень! Лень! - закричала Динка и, опомнившись, осеклась.
- Что случилось? Что с тобой? - тревожно спрашивал
Леня, заглядывая ей в лицо.
- Она испугалась... - предположила Мышка.
Все, не исключая Пузыря, смотрели на Динку вопросительно и тревожно. Но сверкнувшее, как молния, видение боевого отряда уже сделало свое дело: Динка гордо выпрямилась.
- Давайте список! Я иду к пану!
Глава тридцать четвертая
СБОРЫ К ПАНУ
Когда все разошлись. Жук тоже начал прощаться.
- Ну, теперь уж мы не скоро придем. Приходите вы к нам, - сказал он Лене и Динке. - А то и Иоську не застанете.
- Как не застанем? Почему? - всполошилась Динка.
- Да мы его в город отправим. Раз то, что ему тут гулять плохо, ночью будим тоже на скрипке играть, а днем вот только с Пузырем пускаем. А Пузырь уедет, тогда сиди. Матюшкиных боимся, чтоб не увидали Иоську, - пояснил Жук.
