- Ще и останется! - бойко поддержала другая.
- Пан своего хлеба жалеет, он по заграницам чужой ест! - съязвила третья.
- А Павлуха этот год голодный будет, - фыркнул кто-то из девчат, и все закатились дробным смехом.
- За Павлуху не бойтесь, он панских хлебов на три года себе запас! подмигнул Лене хлопчик.
- А что, Павлуха не повесился еще? - весело осведомилась Динка. - Мы слышали, пан велел ему повеситься?
Бабы и девчата расхохотались, посыпались бойкие словечки по адресу бывшего приказчика:
- Нема для него осины подходящей!
- Долго выбирать надо!
- А правду сказаты, с чого Павлухе вешаться? - утирая пыльное лицо платком, сказала молчавшая до сих пор баба. - У его губа не дура. Вчера, люди говорят, уже коло Матюшкиных усадьбу огородил, хорошу дачу себе ставит. Мужиков целу артель нагнал, гроши есть, чем ему плохо?
- Эге! Уже и столбы ставили! Люди бачили, в кажну ямку сам Павлуха с жинкой золотые бросали! Такой гад и в огне не сгорит, и в воде не потонет!
- А дерьмо, извиняйте, всегда поверху плавает!
- Куда там! С Матюшкиными они сваты, а Матюшкнны, уж известно, гады!
- Всем гадам гады! - убежденно заявила Динка.
- Эге! Эге! - согласно и одобрительно закивали бабы. - Они, чуешь, барышня Динка, вчора на закладинах так-то вашего Ефима кляли! Не дай боже, как кляли! - озабоченно наклонившись к идущей рядом Динке, сказала пожилая женщина. Сама слышала...
- Ничего. Придет такое время, что они еще Ефиму будут в ножки кланяться! сердито сказал Леня.
На телеге притихли. Девчата с живым интересом смотрели на Леню.
- Придет, придет время! Отольются кошке мышкины слезки! Надоест народу терпеть их издевательства! - повторил Леня.
- Вот-вот... Так и солдат говорит. Значит, его правда. Только и солдата упредить надо, дуже богатеи на него злобятся... - понизив голос, доверительно сообщила пожилая женщина и, взяв у хлопчика вожжи, крикнула: - А ну погоняй! Бо вже не рано! Бувайте здоровеньки, барышня! До побаченья!
Лошадь рванулась вперед, телега, подпрыгивая на неровных колеях, подняла клубы пыли. Когда она исчезла под горой, Леня сказал:
- Опять про солдата слышу. И Ефим мне о нем говорил... Видно, смелый человек.
К лесу подошли, когда уже стемнело. Оглянулись по сторонам - никого...
Посидели еще на опушке, потом один за другим юркнули в кустарники, и прячась за деревьями, выбежали на дорогу.
- Ну, сюда уже никто не заглянет, - с облегчением сказала Динка.
Обнявшись, молча шли по дороге. С темного неба между верхушками деревьев выглянул тоненький серп молодого месяца.
- Смотри, какая у него смешная рожица! - указывая на него Лене, прошептала Динка.
- Любопытничает, - засмеялся Леня. - Интересно ему, как люди дружат!
Дорога была длинной, но Динка не думала об этом. Босые ноги ступали по заросшим колеям легко и мягко, знакомый смешанный запах хвои, лесных трав, грибов и остывающей от дневного зноя коры деревьев вливал в нее свежие силы, сердце, пережившее недавнюю разлуку с Хохолком, еще тихонько ныло, но рядом шел Леня, его теплая, сильная рука крепко сжимала ее руку, и от этого все вокруг казалось таким уютным и домашним.
- Как хорошо, - говорила Динка, подняв лицо к освещенным месяцем кружевным верхушкам деревьев. - Я так рада, что мой лес видит нас вместе...
- Он всю жизнь будет видеть нас вместе. Мы будем часто приходить сюда, Макака, - растроганно отвечал Леня.
Они шли и тихонько разговаривали: потом останавливались, и Динка, приложив палец ко рту, слушала ночных птиц.
- Это филин, - говорила она. - А это просто какая-то птичка проснулась на ветке. А это - слышишь? - белочка завозилась в дупле. А это шумят листья; все листья шумят по-разному, я это хорошо знаю...
Легкий влажный ветерок доносил сырой запах болота. Динка тянула носом и тихо уточняла дорогу:
- Близко овраг... Он сначала мелкий, а потом все глубже делается. Там много ежевики и малины...
Незаметно наступила ночь. На небе высыпали большие и маленькие звезды. Прямые желтые сосны уходили ввысь, переплетаясь с верхушками векового дуба. Лес, освещенный сверху, внизу казался черным и таинственным, пугливо и неожиданно выступали из темноты белые стволы берез. Динка вспомнила, что именно здесь, в этом лесу, крались убийцы Якова.
- Как страшно... - прошептала она, прижимаясь к Лене.
- Не бойся ничего. Никогда не бойся со мной... - уверенно сказал Леня.
- Скоро развилка. Почему не играет скрипка? - снова зашептала Динка,
- Иоська спит... - улыбаясь ей в темноте, успокоил ее Леня. - Смотри на звезды, Макака. Выбирай себе любую звездочку.
- А ты? - спросила Динка, закидывая вверх голову.
- А мне нужны только две звездочки, только две и на всю жизнь! - целуя ее в глаза, прошептал Леня.
- На всю жизнь, - торжественно повторила Динка, и вдруг, словно подтверждая ее слова, по лесу пронесся тихий, тоскующий звук скрипки; он словно поднимался откуда-то из темных глубин земли и, постепенно разрастаясь, заполнял со-бой лес, тонкий и нежный напев его вылился в знакомую мелодию вальса.
Леня, вздрогнув от неожиданности, крепко сжал руку Динки.
- Это вальс... тот самый вальс... Он благословляет нас... - горячо зашептала Динка.
Но пораженный Леня только крепче сжимал ее руку, и лицо его белело в темноте, как освещенный месяцем белый ствол березы.
- На жизнь и на смерть... - вдруг тихо и внятно сказал он и неожиданно горько улыбнулся. - Я почему-то испугался. Макака. Мне показалось, что-то разлучит нас...
- Нет, нет! Наоборот, это наш вальс. Яков подарил его нам. И где бы ни услышал ты, Лень, эту скрипку, знай - я рядом, я близко...
Они стояли на дороге и жадно слушали, пытаясь понять, что сулит им этот вальс.
- Он благословляет нас, - шептала Динка.
Леня молчал.
Глава сорок вторая
НОЧНЫЕ ГОСТИ
- Ку-ку! Ку-ку!.. - приглушенно раздается в лесу. Продираясь сквозь колючий кустарник и обжигая ноги крапивой, Динка и Леня спускаются в овраг; слева над ними возвышается серая, облупленная стена хаты. Боясь, чтобы кто-нибудь не увидел их с дороги, Динка и Леня бредут по самому дну оврага вдоль узкого ручья.
- Ку-ку! Ку-ку!.. - прикрыв ладонью рот, тихонько выкликает Динка. - Здесь где-то старый колодец... - шепчет она, осторожно подвигаясь вперед и ощупывая ногами землю.
Месяц, прячась за деревьями, скупо освещает густо заросший дикой малиной и ежевикой сырой овраг.
- Ку-ку! Ку-ку!.. - все настойчивее зовет Динка и, держась за руку Лени, в испуге замирает. Ей чудится шорох раздвигаемых кустов и чье-то напряженное дыхание.
- Ку-ку! Ку-ку!.. - ответно доносится из глубины оврага.
- Я Горчица... Я Горчица... - громкий шепотом заявляет Динка, и словно в ответ на ее слова перед ней и Леней вырастает черная тень.
- С кем ты? - глухо спрашивает Жук, вглядываясь в Динкиного спутника.
- Это Леня, не бойся... - торопливо шепчет Динка, узнавая блестящие в темноте глаза и белые зубы Жука.
- Ладно, идите за мной, - командует Жук и, раздвинув кусты, вдруг словно проваливается сквозь землю.
