Кейсу удалось спасти тарелку с едой, а когда Коннер поставил сестру на пол, он помог ей восстановить равновесие.
– Спокойной ночи, народ, – сказал парнишка, направляясь к дверям. – Скажите Лоле, чтобы она разбудила меня к вахте.
Как и Кейс, Коннер спал в кустах за хижиной. Хотя никто об этом не говорил, все опасались, что Калпепперы снова могут сделать попытку пробраться этим путем.
– Вы воспитали отличного молодого человека, – первым после ухода Коннера нарушил паузу Хантер.
Сара улыбнулась, однако улыбка у нее получилась грустной.
– Этим он обязан скорее самому себе, чем мне, – сказала она.
– Сомневаюсь.
– Спросите Кейса. Он считает, что я ужасная мать.
Брови Хантера взметнулись вверх.
– Я не говорил ничего подобного, – ровным тоном возразил Кейс.
– Гм… Ты постоянно подчеркиваешь, что я привязала его к себе.
Он начал было спорить, пробормотал что-то себе под нос и взглядом обратился за помощью к Хантеру.
Но брат лишь удивленно улыбнулся и ничего не сказал.
– Пожалуйста, – проговорил Кейс, возвращая Саре тарелку. – Поупражняйте свои остренькие зубки о еду.
– Ты хочешь сказать, что мое жаркое жесткое? – медоточивым голосом спросила Сара.
– Черт побери! – воскликнул Кейс.
Сара повернулась к Хантеру.
– Недосыпание сделало вашего брата раздражительным, – сказала она. – Вы заметили? Если бы он доверил мне стоять на вахте, он мог бы спать побольше.
Хантер принялся поглаживать усы, изо всех сил стараясь не улыбнуться. Ему это почти удалось.
– Ты на чьей стороне? – напустился на брата Кейс.
– Того, кто держит тарелку с едой.
– Тогда пожалуйста. – Сара протянула Хантеру тарелку. – Ешьте от души. А мне нужно молоть кукурузу и прясть пряжу.
– Я сказал, что кукурузу буду молоть я, – возразил Кейс.
Хантер улыбнулся и набросился на еду. Ел он быстро. Он предвидел, что может разразиться буря.
– Тебе надо поспать, – обратилась Сара к Кейсу.
– А тебе?
– Я не такая раздражительная, как ты.
– Это кто так заявляет?
Кейс повернулся к Лэрату, который, доев последний кусок жаркого, направился к двери.
– Хантер! – окликнул он брата.
– Спокойной ночи, дети!
Дверь за Хантером захлопнулась.
– Где он будет спать?
– Снаружи, там, где и все мы.
– От меня идет плохой запах? – спросила Сара.
– Что? – удивленно уставился на нее Кейс.
На глаза Сары навернулись слезы. Ей до сих пор было больно вспоминать, как быстро Кейс поспешил от нее отделаться после любовной игры.
«Одевайся, пока не простудилась».
Сара отвернулась и потянулась за сковородой для жаркого.
«Что это со мной происходит? Я никогда раньше не плакала, а сейчас на каждом шагу рыдаю», – рассердилась на себя Сара.
– В последнее время от меня все бегут, словно от прокаженной.
Думая, что берется за деревянную ручку сковороды, Сара взялась за чугунную ножку горячего тагана.
– Проклятие! – Сара отдернула обожженную руку и стала ею трясти, чтобы смягчить боль.
– Зачем ты это сделала? – спросил Кейс.
– Потому что дура! – отрезала Сара.
– Черт возьми, я, должно быть, еще в большей степени дурак. Дай я посмотрю.
Сара осторожно сжала ладонь, не желая показывать Кейсу руку.
– Все в порядке. Просто слегка обожгла.
Кейс видел, как болезненно искривился у Сары рот. Он вдруг почувствовал себя беспомощным, и это его рассердило. Он резко схватил Сару левой рукой за запястье.
– Ты такая упрямая, что, не признаешься, даже если до кости прожжешь, – сказал Кейс, подтягивая руку Сары к своей груди. – Я только посмотрю.
– Кто дал тебе право…
– Ты дала, – перебил ее Кейс.
– Когда?
– Когда позволила мне войти в тебя.
Кровь бросилась в лицо Саре, затем так же быстро отлила. Она попыталась что-то сказать, но слова не шли.
С удивительной осторожностью и даже нежностью, что стало причиной новых слез для Сары, Кейс разжал ее ладонь. У основания пальцев виднелись красные пятна.
Кейс охнул так, словно он сам обжегся, затем поднес руку к своим губам и поцеловал каждое пятнышко.
Сара вздрогнула и подавила в себе легкий стон. Она ощутила дыхание и легкое прикосновение бороды, и это снова заставило ее вспомнить то, что она изо всех сил пыталась забыть.
В особенности финал, когда Кейс даже не пожелал поднять на нее глаза.
«Одевайся, пока не простудилась».
– Не надо… Не надо этого делать.
Он поднял глаза – зеленые и ясные, хотя в их глубине скользили какие-то тени.
– Я делаю тебе больно?
– Пока нет.
– А раньше я причинял тебе боль?
– Да, – твердо сказала Сара.
– Когда я находился в тебе?
Сара отвела глаза, затем отвернулась.
– Дорогая, я сделал тебе больно?
– Не… не тогда.
Кейс наклонился к ладони девушки и поцеловал ее.
– Так когда же я причинил тебе боль?
– После… Когда ты так поспешил отделаться от меня.
Кейс резко вскинул голову. Сара не смотрела на него. Она уставилась в пол. Очевидно, ей было страшно стыдно.
– Не знаю, чем я прогневала тебя, – шепотом сказала она.
– Ты не…
– Не надо, не говори! – в отчаянии перебила Сара. – Не говори, потому что это не имеет значения. Это никогда не случится снова.
– Этого не следует делать, – согласился Кейс.
