Болджер.
И конечно, именно на это «лицо» обрушивается основная волна внимания СМИ. Откуда он взялся? Какие еще здания построил? Где живет? Сколько у него денег?
Джине, напротив, достаются лишь крошки с барского стола. «Кризис с заложниками» длился меньше часа, поэтому, по сути, история не успела раскрыться. Только ее начали освещать, как она уже закончилась. И переросла в историю с видеороликом.
С точки зрения закона у Джины тоже все лучше, чем можно было ожидать. В воскресенье вечером она узнает, что оба, Пэдди Нортон и Фил Маньон, сняли свои обвинения. Маньон, чье ранение оказалось не столь серьезным — пуля лишь царапнула голень, — уже покинул страну с Джеймсом Воганом и Рэем Салливаном. В итоге в понедельник утром Джине предъявляют только незаконное владение оружием.
И отпускают под залог.
Она выходит из здания суда под конвоем Ивон и Мишель и умудряется уйти, не замеченная ни единым журналистом. Три сестры заходят в бар отеля, и Джина прилагает все усилия, чтобы как можно яснее объяснить им суть случившегося. Но это не так-то просто. Ивон с Мишель настроены скептически. Мало того, им стыдно. Это похоже на время, когда она была подростком, а им было уже за двадцать.
Только теперь все по-другому.
Теперь все вообще не так.
Когда примерно через час Джина выходит из гостиницы — уставшая, в расстроенных чувствах, — у нее звонит мобильный. Джеки Мерриган. Где она? Можно ли с ней встретиться? Поговорить? Она отвечает, что сначала ей нужно домой, потому что она уже четыре дня не переодевалась, но потом да, давайте встретимся.
Попозже? Около часа?
Они договариваются на два.
Примерно в это же время в одном из правительственных зданий Ларри Болджер готовится к партийному совещанию, на котором, согласно ожиданиям, коллеги изберут его новым лидером. Это будет автоматически квалифицироваться как назначение на должность премьер-министра. Тишека. Тогда он отправится в Арас-Уйхтеран[70] в Феникс-парке и получит от президента должностную печать.
Он сидит за столом в своем лучшем костюме и чувствует себя как перед первым причастием. Взволнованно в предвкушении многих радостей и в то же время настороженно и даже немного смиренно.
С каким удовольствием он бы сейчас выпил!
Секретарь звонит по внутреннему телефону и сообщает, что на первой линии Пэдди Нортон. Болджер колеблется, но потом говорит, что примет звонок. На сей раз. Он не отвечает на звонки Нортона, начиная с пятницы.
Нужно же с ним когда-то поговорить.
Он поднимает трубку:
— Пэдди?
— Лицо, замешанное в данном инциденте? Лицо, замешанное, мать твою, в данном инциденте? Вот кем я стал?
Болджер закатывает глаза:
— Позволь, Пэдди, а чего ты ждал?
— Чего я ждал? Какой-никакой лояльности, вот чего…
— Ну перестань, давай будем реалистами. Ты видишь, что творится? Какими все задаются вопросами? Ни один общественный деятель в здравом рассудке не стал бы…
— А что означает «должно понести ответственность»?
Болджер секунду задерживает взгляд на папке, лежащей на столе. Потом отвечает:
— По-моему, Пэдди, все очевидно. Разве нет? Эта история породила недетскую истерию и озлобленность. Даже если все это полная чушь, через год у нас выборы. Людям нужны решительные меры. Мы не сможем просто сидеть сложа руки.
— И в качестве одной из этих мер ты решил преподнести им на блюде мою голову, так я понимаю?
— Не я. — Болджер усмехается. — По-моему, ты сам этого добился.
Наступает пауза.
— Пошел ты, Ларри!
Болджер молчит.
— Предатель — вот ты кто. Двуличный ублюдок.
— Как скажешь.
— Да если бы не… Господи, где б ты сейчас был?
— Несомненно. — Болджер откашливается. — Послушай, мне пора. У меня совещание, и, между прочим, довольно важное.
— Что ж, не общайся, не отвечай на мои звонки, отсеки меня, веди себя по-мудацки. Не важно. Только я ведь могу разрушить тебя, Ларри. У меня же на тебя финансовое досье имеется. Накопилось за долгие годы. Займы, долги и прочее. И это только на закуску. — Он останавливается. — Могу и разрушу.
Болджер крутится в кресле.
— Знаешь что, Пэдди? — говорит он. — А мне насрать. Делай что хочешь. Я меньше чем через час стану в этой стране главным, а этого у меня уже никто не отнимет. Мое имя войдет в список премьер-министров, а оттуда в учебники истории. Поэтому что бы там ни случилось после… скандалы, расследования, трибуналы… — Он пожимает плечами. — Мне насрать. В наши дни это уже стало в некотором роде в порядке вещей. Чем больше власти, тем больше скандалов. — Он делает паузу. — Так что… как хочешь. Увидимся, Пэдди. — Он кладет трубку. — Министр?
Он поднимает глаза. Секретарь стоит в дверях, указывает на часы.
— М-да.
Болджер встает из-за стола. Немного встряхивается: приводит в форму костюм. Поправляет галстук. Откашливается.
— Спасибо, — произносит он. — Я иду.
И направляется к двери.
Часом позже в реанимационной палате больницы «Сент-Фелим» открывает глаза Марк Гриффин.
В голове пустота, которая сохраняется еще несколько секунд.
Потом… кровать.
«Я в кровати».
Он концентрируется.
В больнице… а это медсестра.
Она в изножье кровати, сосредоточенно заполняет медкарту.
Он смотрит на нее. Она поднимает глаза и вздрагивает.
— Ух ты! — восклицает она. — Марк!
Потом прикрепляет карту к краю кровати и подходит к нему сбоку.
Он следит за ней взглядом.
Она низко склоняется и светит ему в глаза маленьким фонариком. Сначала в левый, потом в правый. Отходит.
— Я Хелен, — сообщает она. — Меня зовут Хелен. Как вы себя чувствуете?
