учителя.
— Простите! — забормотал Кол, помогая мистеру Конраду подняться.
— А ты в этом как замешан, Кол Клэмворси? — Завуч, отряхивая грязь с одежды, напустился на Кола. — Почему это Шон Рэтклифф так воет? Это ты его подговорил?
Кол ничего не сказал, только опустил глаза и начал ковырять грязь носком ботинка.
— Вы двое, марш в мой кабинет! — Мистер Конрад резко развернулся и устремился обратно, в школу, Кол уныло поплелся за ним, но Рэт вышагивал следом так, будто ничто его не радовало больше, чем нагоняй от завуча.
«Надо признать, что по сравнению с такой тигрицей, как его мать, — подумала Конни, — завуч может показаться сущим котенком».
— Нет, ну вы видели другого такого, как Рэт?! — воскликнула Аннина звенящим от восторга голосом. Она была восхищена его пренебрежением к властям.
— Не-а, — призналась Конни.
— И я тоже. Не думаю, что Чартмут вынес бы второго такого, — сказала Джейн.
На следующий урок Кол и Рэт пришли с опозданием. Рэт уселся рядом с Конни, смахнув на пол ее учебник математики, пока раскладывал свои вещи. Он с усмешкой подобрал ее книгу.
— Что случилось? — шепнула Конни.
— А, ничего особенного, — беспечно сказал Рэт.
— Оставил после уроков! — проворчал Кол с другой стороны. — И теперь я пропущу футбольную тренировку!
— Да ладно тебе! — весело продолжал Рэт. — Есть вещи поважнее. Вот, Конни, только прочти это! — Он пододвинул к ней письмо из Общества.
— Да ты что! — воскликнула Конни, быстро пряча его, пока не заметила миссис Стивенс. — Нельзя приносить такие вещи в школу! Что, если кто-нибудь его увидит?
Рэт пожал плечами:
— Не увидит. Никому не интересно, чем я занимаюсь.
— Я бы не была в этом так уверена, — пробормотала Конни, вспомнив расспросы Аннины и Джейн. И все же она не смогла удержаться и взглянула на письмо, когда миссис Стивенс отвернулась.
— Видишь — мой ментол приезжает в эти выходные, — сказал Рэт, показывая на последний абзац.
— Ментор, — вполголоса поправила его Конни.
— Ну да, Эрик Ульфсен из Норвегии. — Рэт даже не заботился о том, чтобы понизить голос. — И он возьмет с собой снежного волка.
— Тсс! — зашипела Конни, засовывая письмо под парту.
— Вы трое сегодня вообще собираетесь работать на уроке? — Миссис Стивенс нависла над плечом Рэта. — Или вы намерены продолжить обсуждение своих планов на выходные насчет… как его?., снежного волка? Полагаю, это не математический термин?
Девочки на передней парте захихикали над сарказмом учительницы.
— Нет… это просто вид сноуборда, — живо нашелся Кол.
— Что ж, Кол, если вы заметили, сейчас урок математики, а не бега на лыжах. Страница сорок четыре — и работайте молча.
Миссис Стивенс отошла в сторону.
— Вот видишь, я же говорил, — сказал Рэт, калякая волка на полях учебника. — Она даже не заинтересовалась.
В следующую субботу дом на Шэйкер-роуд гудел от забот. До свадьбы оставалась неделя, и приготовления вступали в свою финальную стадию. Конни чувствовала себя лишней в этой суете и поэтому решила сбежать. Оставив Эвелину спорить с Маком о списке гостей, планируемых на торжество, Конни отправилась гулять по тропинке, которая протянулась вдоль берега. Под ногами шуршала зеленая трава, а свежий ветер ласково трепал волосы. Конни чувствовала, что настроение улучшается. Невозможно было быть мрачной в такой солнечный день. Воздух пах свежестью, с острой примесью соли и водорослей.
Дойдя до мыса, она остановилась и посмотрела на океан. На горизонте маячил танкер, державший путь к Чартмутскому нефтяному заводу. Слева девочка могла различить гавань и крыши Гескомба, а справа торфяники. На краю рощи виднелся ряд темных деревьев. Прямо перед ней открывался хороший вид на поле: вот где будет ветряная электростанция, если мистер Мастерсон добьется своего. Ей уже виделись неустанно вращающиеся лопасти на горизонте. Человеческая технология, насажденная в мирном и свободном месте. Правильно ли размещать ее в этом природном уголке, чтобы удовлетворить человеческую жадность до энергии? Вспомнились слова Эвелины о том, что все имеет свою цену. Над головой кричали морские птицы, демонстрируя Универсалу свои летательные таланты, носились туда-сюда, рисуя в воздухе пересекающиеся восьмерки. Создавалось такое ощущение, что птицы хотят напомнить ей о соперничестве с людьми в борьбе за небо.
Конни уселась под сенью густого куста, нависавшего над берегом. На некоторых ветках все еще оставались высохшие ягоды. Покрытые пятнами, почерневшие листья шуршали на ветру. Природа дряхлела, готовая погрузиться в зимнюю спячку.
— Универсал, он умер.
Конни отвлеклась от своих мыслей, которые парили вместе с птицами, и оглянулась в поисках того, кто это сказал. И тут она поняла, что этот голос раздался у нее в голове. Она узнала его. С ней разговаривал горный гном Гард. Он мог найти ее в любом уголке мира, при условии, что ее ноги будут касаться земли. Мысленно следуя сквозь землю через установленную с ним связь, Конни разыскала его.
— Кто умер, Гард? — спросила она.
— Мой посредник. Фредерик умер сегодня утром, едва взошло солнце. Он отошел тихо, во сне.
Конни чувствовала глубокую боль горного гнома: от того, что он уже много раз видел, как приходят и уходят из этого мира его посредники, ему было не легче расставаться с ними.
— Мне так жаль, — шепнула Конни. — Не знаю, что и сказать.
Казалось, сама земля вздыхает и стонет под ее ногами, проседая под этим новым бременем горя.
— Все, чем он был, останется частью меня — драгоценным пластом памяти, но земля уже не хранит следов его живого присутствия. На ее поверхности больше нет его следов.
Конни поняла, что плачет от жалости к Гарду.
— Ох, Гард, чем я могу тебе помочь?
— Ничем, Универсал. Довольно и того, что ты со мной.
Они посидели вместе, хотя и находились на расстоянии многих миль друг от друга, связанные через землю. Конни знала, что Гард сможет справиться со своим горем, черпая силу из земли. Его печаль высечет новые глубины в его сущности, как скульптор открывает красоту скрытых форм, высекая их из куска скалы. Но этот болезненный процесс только начался. Сейчас оба они нуждались в поддержке друг друга.
— Вы, смертные, странные существа, — сказал наконец Гард. — Мое предназначение находиться на земле, но когда ваше тело умирает, ваш дух, похоже, уходит куда-то за пределы моего понимания. В этом мире я больше не могу нащупать присутствие своих посредников.
Эта мысль о вечной разлуке была почти невыносима для Конни. Она страдала бы без
