ЧАСТЬ ТРЕТЬЯ
13
Питер выключил компьютер и медленно закрыл крышку. Хотелось есть. Посыльный, приносящий ему продукты, был в отпуске, и в маленькой кухоньке не осталось никакой еды. Нужно срочно достать что- нибудь, или он рискует умереть с голоду.
После полудня начался моросящий, занудливый дождь. Питер сорвал дождевик с вешалки у двери, сунул босые ноги в потрепанные резиновые сапоги и спустился вниз.
Толкнув старинную дверь, потяжелевшую от многих слоев краски, он вышел в свинцовые сумерки.
Сходя по ступеням, Питер увидел полную женщину в светлом зеленоватом виниловом плаще, выходящую из такси. На голове у нее был полосатый, как зебра, шарф, воротник темно-красного цвета был поднят.
– Извините, – сказала она по-французски с явным американским акцентом. – Я ищу дом номер сорок два...
Питер резко остановился:
– Фидл?
– Привет, Питер! – услышал он знакомый вибрирующий голос.
– Что случилось?.. Мы ведь только что говорили по телефону!
– Только что? Прошло уже почти двадцать четыре часа!
– Но, черт побери, что ты здесь делаешь?
– Дорогой! – торжественно произнесла она. – Напряги свою память. Неужели забыл? Мне показалось, ты был немного навеселе. Наш разговор закончился тем, что я просила тебя приготовиться – я выезжаю.
Питер распростер руки и заключил ее в объятия.
– Фидл, я не помню этого. Но Боже, как я рад тебя видеть!
В ответ она обняла его за талию. Под плащом она была теплая и сухая, от нее пахло духами, напоминающими аромат цитрусов. Питер нежно отстранил Фидл и взглянул ей в лицо.
– Ты какая-то другая, – смущенно сказал он.
Фидл криво усмехнулась:
– Откуда тебе это знать, Питер? Не припомню, чтобы раньше мы прикасались друг к другу...
– И очень жаль!
Его охватил прилив нежности. Он прекрасно понимал, почему она проделала весь этот путь из Нью- Йорка. Безусловно, это не ради дела, в котором она в принципе не так уж и заинтересована. Она приехала, чтобы быть рядом, когда ему необходима поддержка. Питер попытался вспомнить, когда о нем вообще кто- нибудь заботился, не говоря уже о том, чтобы ради него пересечь океан, но так и не вспомнил. Такого не случалось.
Он повернул Фидл и положил ей руку на плечо.
– Пойдем, госпожа начальница! – улыбнулся он. – Я знаю местечко, где мы сможем прекрасно перекусить.
– Как скажешь...
Казалось бы, чем не идиллия: самый подходящий город, дождливый вечер, двое свободных людей, уединившихся в укромном кафе в конце вымощенной булыжником улочки, окна с кружевными занавесками, горящий камин и запах жареного мяса?
Казалось бы, что еще надо двум нормальным людям, соединенным судьбой, чтобы последовать естественным инстинктам и влюбиться друг в друга?
Именно так и случилось бы, будь это в кино. Но в жизни все иначе. Эту пару нельзя было считать вполне нормальными людьми. У Фидл свои эмоциональные секреты, говорил себе Питер, и Бог свидетель, у него самого – тоже. Их связывала работа. И как ни призывен был взгляд сидящей против него Фидл и как Питер ни скучал по ней – он только теперь начинал понимать это и не хотел нарушать хрупкое равновесие их отношений и идти дальше.
У Питера никогда не возникало сексуальных мыслей в отношении Федалии Налл. Он не представлял себя и ее в иных обстоятельствах, кроме деловых. Их отношения складывались из взаимного уважения, дружеских шуток, приятного ощущения, что они понимают друг друга, и (возможно, потому, что он сознавал, какой большой путь она проделала) с его стороны почти что благоговения.
„Нет, – думал он, – опыт показывает, что возможность поговорить и пошутить с умной женщиной, а тем более благоговейный страх перед ней не могут быть основой для романа».
– Итак, – сказала Фидл, изучая меню, – отдаюсь на волю моего гида. Не буду даже стараться переводить все это. – Она закрыла меню и потянулась к своему бокалу.
Он сделал заказ на двоих, велев для начала принести паштет и чувствуя себя с каждой минутой все лучше и лучше.
– Фидл, не могу тебе передать, как я тронут тем, что ты приехала. Жду не дождусь, когда отправимся смотреть город. Меня просто пугает, что, кроме знакомства с Парижем, у тебя здесь не будет абсолютно никаких хлопот.
– Никаких, если все получится как надо, – отрезала она.
– Что получится?
