– Где лазер зашхерил? Не дай бог, если и его… как квартиру…
– В камере хранения, на Московском вокзале, ячейка номер сто, код – такой же! – запинаясь, торопливо раскололся пластический хирург, разом позабыв о безвозвратно потерянных огромных деньгах. Похоже, он останется жить – это главное. – Клянусь!..
– Я не суд присяжных, мне твои клятвы до одного места, придурок, – скривил губы Северов. – И не надо так громко кричать, люди смотрят… Короче, дело к ночи, как изволят выражаться горячие финские парни по ту сторону залива. Если не возражаете, Евгений свет Викентьевич, кейс вместе с нарезанной кирпичами зеленой макулатурой я оставлю себе. В качестве компенсации за понесенный от знакомства с вами моральный и материальный ущерб. А что касается расплаты за убийство безобидного старика… – Ворон нахмурил брови, вздохнул и совершенно неожиданно для хирурга сказал: – Не хочется марать руки о столь жалкую тлю, как ты. Жизнь – как маятник, и очень скоро тебе отрыгнется все твое дерьмо. А теперь встал и на счет «раз-два-три» тихонько свалил с глаз моих… К стойке регистрации. У тебя в запасе всего пара минут, чтобы успеть унести задницу к чухонцам. Будь здоров, не кашляй! Время пошло! Раз…
Почти не веря своим ушам, помилованный убийца вскочил с кресла с такой необузданной прытью, что снова привлек внимание сонно тусующегося в зале ожидания усатого милиционера.
Заподозрив неладное, страж порядка шагнул навстречу мчащемуся к выходу господину с влажной от пота, перекошенной судорогой физиономией и, как заправский гаишник, дубинкой перегородил ему дорогу. Он козырнул и пару раз перевел взгляд остановленного им испуганно таращащего глаза гражданина в дорогом плаще на спокойно сидящего в кресле лысого горбоносого типа в нахлобученной на прическу «а-ля Котовский» простенькой кепке. Чемоданчик, который ранее нес в руке улепетывающий из зала торопыга, теперь стоял на кресле рядом с плешивым…
– Гражданин! У вас что, проблемы? – через плечо кивнув на кажущегося совершенно невозмутимым Северова, грозным голосом поинтересовался сержант. – Или… как?
– Я… у меня… все в порядке!.. – запутался в словах хирург, мечтающий лишь об одном – как можно быстрее скрыться из поля зрения Ворона, сесть в заветный самолет и взмыть в бескрайнее голубое небо. – Извините, у меня заканчивается регистрация… на Хельсинки… Минута осталась!
Блох дрожащей рукой вырвал из кармана загранпаспорт с вложенным в него билетом с сине-белым логотипом финской авиакомпании и сунул буквально под нос менту.
– Ну, если помощь не требуется… счастливого пути, – помявшись, снова козырнул страж порядка уже вдогонку степным сайгаком стартанувшему с места взъерошенному мужику.
Однако решив провести свое небольшое расследование до конца, милиционер с решительным видом направился к лысому, которому только что был передан кейс с шифрованными замками, дабы, используя законное право на досмотр ручной клади пассажиров, на всякий случай проверить не только документы, но и содержимое чемоданчика.
В связи с участившимися в стране террористическими актами дополнительная бдительность не помешает. А вдруг там пластит? Начальство уже всю плешь проело – всех подозрительных субъектов шмонать до трусов!..
Но, не успев сделать и трех шагов, страж закона был едва не сбит с ног смуглокожим молодым парнем явно кавказского происхождения, в потертой коричневой пропитке. Кинувшись перпендикулярно движению сержанта, он, словно нарочно, так крепко припечатал скошенным каблуком своего «козачка» по пальцам милиционера, что тот взвыл от полыхнувшей острой боли в ступне.
Споткнувшись о ментовский ботинок, южанин после красивого полета ласточкой растянулся на полу.
– Куда прешь, бля! – рявкнул оскорбленный до глубины души сержант и для убедительности с короткого замаха врезал поднимающемуся на ноги кавказцу дубинкой промеж лопаток. – А ну-ка тормозни, голубок…
– Извините, я нечаянно, просто очень спешу! – отряхивая джинсы и куртку, с явственным акцентом произнес в свое оправдание смуглокожий. – Я не хотел!..
Переступая с ноги на ногу, словно между прочим, он переместился таким образом, чтобы сержант на время потерял объект своего внимания – Ворона – из поля зрения.
Это у бывшего офицера дружественной Союзу контрразведки получилось без проблем. Морщащийся от боли мент не раскусил хитрый маневр, целиком переключившись с подозрительного гражданина с кейсом на своего обидчика.
– Тебе здесь что, стадион, кретин безмозглый? Документы, живо! – не терпящим возражений тоном потребовал сержант, умело поигрывая «демократизатором». Сказывалась регулярная практика. – Та-акс… – листая без задержек протянутый самый что ни на есть настоящий российский документ, злобно прошипел милиционер. – Хаким Аль-Саади… Афганец… А гражданство – наше? О-очень интересно… Пройдем-ка, земеля, за мной в отделение, проверим по компьютеру, какой ты соотечественник! – Подтолкнув робко начав-шего оправдываться парня концом дубинки в плечо, сержант рукой молча указал направление, в котором находилось логово пулковских ментов. – Давай не нервируй меня!..
– Я же случайно! – понурив голову, пробормотал задержанный, даже не пытаясь сопротивляться и послушно ступая впереди сержанта.
– Знаешь такую русскую поговорку: за нечаянно бьют отчаянно? Не ссы, разберемся, что ты за хер с горы, Абдулла…
Выходя из зала ожидания, милиционер вспомнил о типе с кейсом, обернулся, но на месте, где тот сидел, уже никого не было.
Гэрэушник Гайтанов придумывает новый ход
В наступившей в тесной, прокуренной комнате для допросов зловещей тишине сухой стук холостого выстрела прозвучал грохотом артиллерийской батареи. В обойме пистолета, выхваченного офицером ГРУ из кобуры, первым был заряжен холостой патрон…
– Шутка, – ухмылялся Гайтанов, пряча вороненый ствол обратно за отворот, пиджака и опускаясь на стул. – Кергуду!.. Как любил говаривать в известной кавказской комедии наш замечательный клоун Юрий Никулин… Расслабься, зема, поживешь еще, – махнул рукой полковник. – На хер мне твоя бессмысленная смерть, живым ты гораздо полезней для дела…
Сидящий напротив Иван, за миг перед выстрелом непроизвольно затаивший дыхание, с трудом разлепил губы, дрогнувшие от острой боли в захолонувшем сердце, тихо выдохнул и хрипло прошептал:
– Твое счастье, собака цирковая, что я в «браслетах»…
– Знаешь, сержант, а все-таки ты мне положительно нравишься! – вместо того чтобы разозлиться, снисходительно хмыкнул и покачал головой полковник, торопливо закуривая. – А чтобы не гнать пургу без темы… Так, между нами, мужиками… Хочешь служить у меня в «конторе»? Можем обсудить чуть позже…
Иван ничего не ответил, а лишь, не сводя с Гайтанова испепеляющих глаз, презрительно сплюнул прямо на пол.
– M-да… Тебя обломать как следует, вложить в черепушку нужные знания – и цены б тебе не было, сержант! – Полковник выпустил через нос две струи серого дыма. Выдвинув верхний ящик стола, широким жестом смахнул в него фотографии Ворона. – Ладно, релаксационную паузу считаю завершенной, возвращаемся к нашим баранам… Пойми, пацан, я не беру тебя на понт, – скривил лицо Гайтанов. – С тобой или без тебя, мы достанем отца, и это – не такая далекая перспектива! Тебе имя Сосновский Михаил Борисович ничего не говорит? По глазам вижу, что говорит… – удовлетворенно кивнул гэрэушник. – Ворон дважды вытаскивал доченьку олигарха из гнилых ситуаций, когда беспомощны были даже профи из службы безопасности холдинга Сосновского. А теперь, когда у Михаила Борисовича от наездов конкурентов земля под ногами горит, он готов – за экстренную помощь от ФСБ – не только хорошо замаксать «контору» в неофициальном порядке, но и сдать Ворона… Вызвать его на стрелку по адресу электронной почты и – сдать… Да он его уже сдал – не далее чем вчера!
Закашлявшись от застрявшего в горле дыма, полковник поморщился и нервно раздавил окурок в заполненной смятыми хабариками и горелыми спичками стеклянной банке-пепельнице.
– Но есть еще один вариант… Как мне представляется – даже более реальный, чем подстава. Но о нем я пока умолчу, чтоб не сглазить, – посерьезнел Гайтанов. – В любом случае ты, Ванек, либо будешь отдыхать в этом санатории до тех пор, пока я этого захочу, в то время как в Питер придет «груз двести» с
