мыши.
Убить Первохода... В этой мысли, наряду с кошмарностью, было что-то пугающе приятное. Он предал ее. Сперва бросил умирать в Гиблом месте. А теперь обменял на мешок бурой пыли. Не стоило уходить от Белозора. Он бы никогда с ней так не поступил. А Глеб... Пожалуй, он и в самом деле достоин смерти.
Диона вздрогнула и осадила себя: что за глупости! Глеб не бросал ее, он ее спас! Она прекрасно помнила, как все произошло.
Она тогда была едва жива после схватки с кровопийцей стригоем. Сидела на траве и таращилась в черный зев пещеры, поглотивший Глеба Первохода.
Она смутно помнила, что Глеб вошел в святилище Нуаран, чтобы помолиться черной плите, исполняющей желания. Но каким образом она сама оказалась тут, в сердце Гиблого места? Этого Диона не помнила.
Она ясно слышала, как Глеб крикнул:
– Я хочу вернуться домой! И я туда вернусь, даже если мне придется разбить ваш проклятый Нуаран на куски!
А потом земля содрогнулась, и Диона услышала нарастающий рокот, будто что-то огромное устремилось из-под земли на поверхность.
Глеб сделал нечто страшное. Он освободил зло, заточенное в глухих подземных темницах и тщательно охраняемое жрецами Нуарана вот уже несколько столетий. Потом Диона потеряла сознание. А когда снова пришла в себя, страшный и загадочный серый туман опустился на Гиблое место.
Вспоминать об этом Дионе не хотелось, и она тряхнула головой. И вновь холодная волна пробежала по ее телу.
Диона ощупала пальцами лицо, и вдруг на какое-то мгновение ей показалось, что это не ее лицо. Впрочем, чувство это было мимолетным и тут же улетучилось.
Диона почувствовала, что из носа у нее потекла кровь. Но кровь эта была странно холодной. Она вытерла нос и губы ладонью и поднесла ладонь к глазам. В темноте амбара было невозможно что-либо разглядеть, но Диона знала – зажги она сейчас фонарь, и увидит на ладони не алую кровь, а черную, похожую на грязь слизь.
8
Глеб послюнил палец, ткнул его в щепотку бурой пыли и слизнул ее с пальца. На вкус бурая пыль была похожа на муку, только чуть солоновата.
Подействовала эта дрянь мгновенно. Боль отступила, а вместе с ней из души Глеба ушел и гнев. Кровь быстрее заструилась по жилам, голова прояснилась, от похмелья не осталось и следа.
Чудная штука эта бурая пыль. Покруче самой лучшей коки. Одна беда – сжирает мозги быстрее, чем героин.
Сумерки на улице были ясные и чистые. Воздух синий, прохладный, но не морозный. Влажная земля подернулась тонкой коркой льда и теперь приятно похрустывала под каблуками.
Возле торжка Глеб остановился, чтобы закурить, и увидел, что девка, стоявшая у закрытой лавки, двинулась с места и зашагала к нему.
– Здравствуй, Глеб! – весело окликнула она.
Глеб узнал ее сразу. Это была та красотка с торжка, которая продала ему баранки.
– Милана? Ты что здесь делаешь?
– Да вот, товарец нераспроданный домой несу. – Она показала Глебу платяную сумку, висевшую на плече. – Может, поможешь донести?
– Вообще-то я спешу.
Милана поправила платок и улыбнулась.
– Ничего. Сама справлюсь.
Несмотря на сумерки, Глеб видел лицо девки отчетливо. Она выглядела полной противоположностью Дионе. Диона была брюнетка и стрижку имела короткую, а у Миланы длинные светлые волосы были заплетены в толстую косу и казались невероятно шелковистыми и мягкими. Диона была худощава, как гимнастка, а от аппетитных форм Миланы любого мужика бросало в дрожь.
Голубые глаза Миланы искрились, зубы были похожи на жемчуг, а на щеках играли ямочки.
Глеб вдруг усмехнулся, шагнул к девке и обнял ее за талию.
– Ты чего это? – с напускным возмущением проговорила Милана. – Чего творишь-то? А ну, отпусти!
Глеб прищурил темные глаза:
– А если не отпущу?
– Ах, не отпустишь! Ну, тогда пеняй на себя!
Милана вдруг обвила шею Глеба руками и крепко поцеловала его в губы. Затем отпрянула, глянула Глебу в глаза и весело спросила:
– Ну? Теперь пойдешь меня провожать?
– Теперь пойду, – ответил он с легкой усмешкой.
Найдя в полумраке амбара голую, теплую грудь девки, Глеб жадно прижался к ней губами. Милана засмеялась.
– В амбаре холодно, но с тобой я вся пропотела! – хрипло проговорила она.
Глеб хмыкнул.
– Тебе наверняка не впервой.
– Что? – не поняла Милана. – О чем ты?
– Ну, я ведь не первый, кого ты привела в амбар.
Глеб понимал, что говорит гадости, но не мог остановиться. Он был зол. На Диону, на себя, на эту распутную красивую девку, которая затащила его в амбар. Боль в его левом плече утихла, но гнев никак не хотел уйти из души.
– А если первый?
– Что? – не понял Глеб.
– А если ты первый, кого я сюда привела, – что тогда?
Глеб усмехнулся и покачал головой.
– Не поверю.
– Ты думаешь, я занимаюсь этим с каждым, кто мне глянулся?
– А разве нет?
Милана засмеялась:
– Какой ты глупый!
Глеб опустил руку, откинул пушистую полу шубейки и задрал девке подол платья...
Через несколько минут звериного вожделения и судорожных, грубых движений Глеб откинулся на спину и перевел дух. С минуту оба лежали молча, не решаясь заговорить. Потом Глеб тихо окликнул:
– Милана.
– Чего? – отозвалась девка.
– Почему не сказала, что ты девственница?
Она усмехнулась:
– А ты бы поверил?
Глеб качнул головой:
– Нет. Там, на торжке, у тебя был такой задорный вид. Я думал, что ты...
– Все так думают. Но теперь ты убедился, что это не так.
– Да уж... – Глеб повернул голову и попытался разглядеть в полутьме лицо девки. – Милана, сколько тебе лет?
– Семнадцать, – ответила она.
– И ты до сих пор не встречалась с парнями?
– Нет.
– Но почему?
Она засмеялась и ответила:
– А я тебя ждала!
Глеб вздохнул. От этой девчонки так и веяло свежестью и чистотой. «Как это я раньше не заметил?» – с
