– Что это значит? – спросил он, однако не сопротивляясь пошел туда, куда она влекла его.
– Не сегодня, милорд. Я не позволю вам сегодня поставить под удар мою репутацию. Наша прогулка будет благопристойной, даже если это нас и убьет.
Чандлер заглянул ей в глаза с пониманием и восхищением.
– Хорошо. Сегодня вы победили. Пусть мне страшно хочется поцеловать вас, но я уважаю ваше решение.
Миллисент глубоко вздохнула.
– Благодарю вас за это небольшое уважение.
– Не за что. – Ему понравилось, что она не сделала попытки наказать его за то, что он повел себя дерзко.
«Господи, а что мне в ней не нравится?» Они направились к экипажу.
– Нам придется вернуться к разделу лорда Труфитта, потому что вы должны узнать еще кое-что.
– Что такое?
– Эндрю подумывает нанять сыщика, чтобы выяснить, кто такой лорд Труфитт, и разоблачить его.
– Ах нет! Этого нельзя допустить. Вы не должны позволить ему это сделать.
В глазах Миллисент плескался неприкрытый страх, и Чандлера это озадачило. Какую опасность может таить в себе разоблачение лорда Труфитта? И что все-таки общего у Миллисент с автором скандальной хроники? У Чандлера не было ответа на эти вопросы, но пришло время наконец выяснить, какую власть лорд Труфитт имеет над Миллисент.
– Вы должны сказать Труфитту, чтобы он не писал в своем разделе об Эндрю, и тогда, пожалуй, Эндрю откажется от своей затеи. Я, конечно, постараюсь его отговорить, но у Эндрю своя голова на плечах. Боюсь, что его намерения серьезны.
– Спасибо, что вы меня предупредили. – Голос Миллисент звучал тихо, неуверенно, благодарно. – Я знаю, что вы не можете мне доверять.
Как звучало то, что он слышал где-то? «Счастливая, довольная женщина не знает в любви границ». Нужно выбросить из головы такие мысли. Это заведет его туда, куда он не готов идти.
– Откровенно говоря, меня не волнует, что будет с Труфиттом, но я не хотел бы, чтобы какие-то действия Эндрю причинили вам вред.
Миллисент снова благодарно улыбнулась:
– Спасибо. Я перед вами в долгу.
«Замечательно».
– Я подумаю, как вы могли бы со мной расплатиться.
– Разумеется. – Она задумчиво покачала головой. – Почему всякий раз, стоит мне убедить себя, что вы настоящий повеса, вы вдруг делаете что-то удивительно доброе, вот как сейчас?
– Я уже сказал вам, что умею вести себя как джентльмен – иногда. А теперь, раз вы не сможете больше писать об Эндрю, я полагаю, что вам придется вернуть меня в этот проклятый раздел.
– Ну вы – фаворит.
– А Файнз? О нем за последнее время писали всего пару раз, а ведь, конечно же, существует кто-то, кому хотелось бы прочитать и о Файнзе и кто недоволен, что им пренебрегают.
Глаза Миллисент блеснули, как огонь, тлеющий в золе.
– Чандлер, да ведь это прекрасная мысль!
– Прекрасная мысль? Какая?
– Написать о том, кто редко или вообще никогда не попадал в раздел лорда Труфитта.
– Господи, не хотите же вы сказать, что мое имя постоянно появляется там потому, что вам не пришло в голову поинтересоваться кем-то другим?
Губы Миллисент изогнулись в потрясающей усмешке.
– Не будьте тупицей. Вы для этого слишком умны.
Ему понравилось, что она не старается скрыть насмешку.
– А вы слишком умны для молодой леди.
– Благодарю вас. Неудивительно, что раздел светской хроники так популярен. Разве вы не замечали, что людям очень нравится разговаривать – о себе или еще о ком-то? Когда вы в гостях, нужно только слушать, что говорят вокруг. Пожалуй, я предложу лорду Труфитту написать о ком-то новом, причем написать что-то лестное.
– Лестное? Это будет впервые.
– Если можно добавить Шекспира, почему нельзя добавить что-нибудь приятное?
Чандлер взглянул в широкое синее небо. Единственное, о чем он мог подумать, было: «И все-таки женщины можно добиться; и женщину можно покорить...»
Глава 16
«Я похвалю любого, кто похвалит меня». Пожалуйста, отнеситесь к этому снисходительно. На улицах и
