– Но ведь еще не доказано, что лорд Дагдейл не может быть виновен.
– Я надеюсь, что это только дело времени, и это будет доказано, – уверенно сказал Чандлер.
– Похоже, вы намерены и дальше выражать свое недовольство?
– Почему же нет, если мне нравится, как ваши глаза каждый раз сверкают от негодования, когда я заговариваю об этом?
– Вам нравится приводить меня в замешательство, но я вам этого не позволю. День слишком хорош, и мне хорошо.
– Хм. Понимаю. Вы не позволили мне поцеловать вас несколько минут назад, хотя мне безумно этого хочется.
– Я разобралась в вас и ваших интригах.
– А я как раз собирался сообщить вам о своем новом плане.
Миллисент негромко рассмеялась.
– Лучше не надо. Вы и так уже слишком часто нарушали границы пристойности.
– Но мой план очень забавный.
– Больше вы меня так легко врасплох не застанете.
– Это похоже на вызов, а такую возможность не стоит упускать.
Миллисент серьезно посмотрела на него.
– Чандлер, я действительно хочу помочь вам отыскать ворона.
– Я знаю, что вы хотите, и благодарен вам за это. Вы уже помогли мне, высказав свои предположения. Я согласен, что вор может быть женщиной. Кстати, миссис Мур так же высока, как леди Хиткоут.
– Вы правы.
– Я попрошу Доултона разузнать тайком и о дамах, а не только о мужчинах.
– Нужно включить в список всех, кто может показаться подозрительным.
– Я попрошу его проверить имена всех присутствующих на тех приемах. Но одно меня беспокоит. Как могла бы дама вынести вещь из дома? Дамские сумочки очень малы, а накидки так облегают фигуру, что под них нельзя спрятать даже самый небольшой предмет – в отличие от мужского фрака, который может быть выкроен шире необходимого.
– Хм. Вы правы. Но поскольку мы только высказываем предположения, я думаю, что будь то женщина, она могла бы быстро открыть окно и положить вещь снаружи, а потом вернуться и взять ее.
– И если это был мужчина, он мог бы сделать так же. А еще украденную вещь можно передать сообщнику, чтобы вынести ее из дома так, чтобы никто не заметил его. – Чандлер остановился и улыбнулся. – Или ее.
– Давайте сегодня, когда будем в гостях, составим список мужчин и женщин, которые нам кажутся достаточно высокими, чтобы они могли оказаться под подозрением, а потом сличим наши записи.
Чандлер фыркнул:
– Ох уж эти ваши записи!
Они подошли к экипажу, и Миллисент повернулась к спутнику. Ему не хотелось ее отпускать. Ему хотелось и дальше чувствовать на своем локте ее руку. Когда он посмотрел ей в глаза, то понял, как он жаждет ее. Но понял Чандлер и то, что и он вызывает у нее не менее сильное желание.
– Вы понимаете, как мне хочется вас поцеловать?
Миллисент ответила на удивление спокойно:
– По-моему, вы сегодня уже говорили об этом. Дважды. Вам, Чандлер, за вашу жизнь хотелось поцеловать очень много молодых женщин.
Ее слова отрезвили его. Как объяснить ей, что она не просто одна из многих? Она особенная. Он не мог ей этого объяснить, поскольку и сам ничего не понимал.
– Кажется, мне трудно искупить свое прошлое.
Миллисент улыбнулась, и улыбка ее была абсолютно искренней.
– В этом нет необходимости. Я наслаждалась каждым вашим поцелуем, каждым прикосновением. И нам очень повезло, что нас не застигли, но теперь вашим эксцентричным поступкам нужно положить конец. Я должна беречь свою репутацию, чтобы вернуться домой, не запятнав себя скандалом. И больше не делайте глупостей, не бродите вокруг нашего дома, чтобы увидеть меня.
– Миллисент.
– Дайте мне договорить, это важно.
Чандлер кивнул.
– Мы с вами говорили на различные темы, иногда поддразнивая друг друга, и мне это ужасно понравилось. А теперь я настоятельно прошу вас больше не видеться со мной тайком. Дайте мне вернуться домой с такой же хорошей репутацией, с какой я приехала в Лондон.
Возразить на это было нечего. Чандлер не был готов предложить ей руку, так что оставалось отнестись с уважением к ее просьбе. Он не мог не признаться себе, что Миллисент дорога ему и он не хочет причинить вред ей или ее репутации.
