Скворцов глядел в бинокль. Облачко рассеивалось и вскоре совсем исчезло. Снаряд торчал из обшивки, на вид совершенно безвредный. Огня не было видно.
– Пожар как будто самоликвидировался, – сказал Скворцов. – Все-таки еще немного подождать придется.
Прошло минут десять. Все смотрели на самолет как на кормильца. Он не подавал никаких признаков чего бы то ни было.
– Ну что же, товарищи, – сказала Лида Ромнич. – Надо принимать какое-то решение.
– Давайте ударим еще разок по фюзеляжу, – лихо предложил Теткин. – Я на этот раз наведу – пальчики оближете. У меня сформировалась новая теория.
– А обмер повреждений? – обиженно спросил Джапаридзе. – Как хотите, лично я обмерять не пойду. Снаряд в каждый момент может взорваться. Большое спасибо.
– Пойду извлеку его и обезврежу, – сказал Скворцов.
– Извлеки сначала себе голову, – сердито ответил Теткин.
– Пустяки. При точной работе – никакого риска. Я с каждым снарядом на 'ты'.
– Не советую, – сказал Джапаридзе. – Ничем не оправданное нарушение правил безопасности. Правильно я говорю, товарищ Мешков?
– Со своей стороны, санкционировать не могу, – ответил ведущий, – а впрочем, дело ваше. – Ему было все равно.
– Что же нам, по правилам безопасности, спать ложиться? – возмутился Теткин.
– Дело ваше, а то можно и по домам.
Теткин плюнул. Скворцов поправил фуражку, закрепил под подбородком ремень, бросил папиросу, взял ломик и зашагал в сторону самолета.
– Пашка, ты сдурел? – завопил Теткин.
Лора охнула и схватила за руку Лиду Ромнич.
– Сумасшедший, чего он делает? Останови, у тебя на него влияние.
– Павел Сергеевич...
Скворцов шел к самолету прямо и четко, держа перед собой ломик, как маршальский жезл. Лида следила за ним, сжав губы и руки. Он все шел. До самолета было не так далеко, а он все шел. 'Что ж это такое? – думала она. – Что ж это такое?' Она укусила свой палец у самого ногтя, не чувствуя боли. В эту минуту Теткин захохотал, хлопнул себя по колену и ринулся вслед за Скворцовым:
– Пашка! Погоди! Я с тобой!
Лора вскрикнула. Скворцов шел не оборачиваясь. Теткин вприпрыжку догонял его и что-то кричал, размахивая руками. Они почти поравнялись с самолетом, когда произошел взрыв.
Сверкнуло пламя, и сразу же место, где стоял самолет, заволокло дымом и пылью. Из черного облака неправдоподобно медленно поднимались рваные лоскутья обшивки и столь же медленно падали. Лора закричала заячьим криком. Все побежали в ту сторону. В дыму появилась человеческая фигура. Она медленно, как бы колеблясь, задвигалась и стала на колени.
– Колюшка! – кричала Лора. – Колюшка мой!
Лида бежала впереди всех. Упругая степь словно подкидывала ее ноги. В горле было горько и горячо. Дым рассеивался. Стало видно самолет – он горел горизонтальными струящимися языками. На земле лежала одна фигура, возле нее на коленях стояла другая. Лежал Теткин, стоял Скворцов. Лида остановилась, дрожа от прерванного бега. Теткин лежал навзничь, с закрытыми глазами. На голубой рубашке сбоку растекалось красное страшное пятно.
– Ранен, – сказала Лида. – Серьезно?
– Не знаю, – отвечал Скворцов, повернув к ней чужое, испачканное землей лицо. – Я же его не звал.
– Вы-то целы ли?
– Вполне.
Подбежала Лора. Она упала на землю рядом с Теткиным.
– Колюшка, – кричала она. – Колюшка!
Тут Теткин открыл один глаз и сказал:
– Колюшка – это не человек, а рыба.
– Жив, дорогой мой, жив! – запричитала Лора.
Теткин закрыл глаз.
– Ну, хватит, – сказала Лида. – Надо его осмотреть. Давайте сюда нож.
Скворцов подал ей перочинный ножик. Она разрезала голубую рубашку Теткина сверху донизу. Шелк резался с противным скрипом. Теткин снова открыл один глаз, сказал: 'Паразиты, моя лучшая тенниска' – и опять закрыл. Лида осмотрела рану. Небольшое отверстие под ребром – наверно, осколок снаряда. Крови много. Она вытирала ее косынкой, может быть, не надо было, но она вытирала, косынка намокла, пальцы склеились.
– Немедленно госпитализировать! – кричал Джапаридзе.
Ведущий инженер Мешков стоял тут же, руки в карманах комбинезона, с медным равнодушным лицом.
– А вы чего стоите? – закричала на него Лида. – Есть у вас, черт возьми, походная аптечка?
– Есть.
– Так давайте ее сюда, да поживее!
Мешков затрусил за аптечкой. Кровь все текла. Принесли аптечку. Лида зубами распечатала бинт и сделала перевязку. Лора помогала ей и все приговаривала:
– Осторожней, ему же больно.
Теткина понесли к машине. Перепуганный Тюменцев помог устроить раненого на заднем сиденье. Ноги не укладывались.
– И я с ним, и я! – кричала Лора.
Голову Теткина положили к ней на колени.
– Колюшка, Колюшка, – повторяла она.
Теткин открыл на этот раз оба глаза и сказал ей:
– Не ори, дура. В чем дело? Ну, женюсь я на тебе, женюсь обязательно.
Лида с аптечкой в руках села рядом с Тюменцевым. Машина тронулась и скоро скрылась из виду.
– Я же предупреждал: не надо рисковать, – сказал Джапаридзе.
– Молчи, убью, – ответил Скворцов.
Ведущий пошел к телефону сообщать начальству о ЧП – чрезвычайном происшествии.
Скворцов вспомнил, как девятого мая тысяча девятьсот сорок пятого года, будучи дежурным по части, он щегольски докладывал начальнику: 'Товарищ генерал, за время моего дежурства случилось чрезвычайное происшествие: победоносно закончилась Великая Отечественная война'. И как просто седой генерал, подавая ему руку, ответил: 'Здравствуйте'.
Дорастет ли он когда-нибудь до простоты? Или так и умрет старым щеголем?
Самолет горел на ветру рьяно и радостно. Куски пылающего металла отрывались от него и летели в степь. Красота огня, бегущая красота огня. Скворцов смотрел на любимый огонь и чувствовал себя пустым, виноватым, брошенным судьбой. Он сбивчиво думал: 'Был бы жив. Ничего мне не надо. Был бы жив. Чтобы нашел шляпу и хохотал уже до вечера'.
– Кто-то сюда едет! – крикнул Джапаридзе.
По дороге двигалось пыльное облако – шла серая легковая машина.
– Достанется тебе по первое число.
Скворцов молчал.
Машина подошла к площадке. Из нее вышел генерал Сиверс. Скворцов подошел к нему, взяв под козырек:
– Товарищ генерал, докладываю обстановку. Испытания начались в девять ноль-ноль местного времени. Израсходовано шесть снарядов первого образца. Пять выстрелов оказались незачетными, так как попадания в мишень получить не удалось. Последний, шестой выстрел дал попадание. Стрельба производилась по фюзеляжу, но, из-за неудачно взятой поправки на ветер, попадание произошло в район
