корточки.
Я знаю про твой домик в лесу, — доверительным шепотом сообщила она. Парень едва заметно вздрогнул и поднял на нее глаза. — И еще я знаю про старый сейф. — Эмми протянула руку к веревке на шее ребенка и вытащила ее поверх футболки. На конце шнура по-прежнему болтался маленький серебристый ключик.
Что надо? — Голос мальчишки звучал грубо, но по глазам было видно, что он напуган.
Поговорить, — совершенно безобидно произнесла Амаранта. То ли ее голос подействовал на мальчишку расслабляюще, то ли парнишка просто ничего не боялся по жизни, но он неожиданно быстро согласился.
Идите за мной к домику, но только минут через пять, — скомандовал ребенок, зная, что не встретит возражений, — а то предки могут что-нибудь заподозрить. — Он поднялся и направился прочь от нас в сторону заброшенной части парка.
Выждав положенное время, мы пошли следом и снова оказались в гуще леса, выросшего посреди города. Помня о том, какие приключения случились с нами здесь в прошлый раз, я невольно напрягся, предполагая, что и сейчас нас тоже не ждет ничего хорошего.
Мы с Эмми шли быстро и вскоре нагнали мелькавшую среди деревьев фигуру ребенка, который опережал нас лишь на какой-то десяток шагов. Но мы не стали его догонять, чтобы не испугать раньше времени.
Выбравшись на небольшую полянку, мы остановились. Мальчик застыл у самого входа в домик, засунув руки глубоко в карманы джинсов. Взгляд, направленный на нас, был жестким. Ребенок походил на биржевого брокера, намеревающегося совершить сделку века и давшего себе зарок не пасовать ни перед какими трудностями.
— Что вам надо? — Он сразу перешел к делу, старясь вести себя по-взрослому.
Не исключено, что отец мальчишки — адвокат или старший менеджер, и ребенку по наследству перешла деловая хватка. Эмми молчала, она ждала моих дальнейших действий. По разработанному плану мне предстояло достать нож, спрятанный за пазухой, и, угрожая им, направиться к мальчику. Не знаю, какой реакции следовало ожидать от ребенка. Лично я был убежден, что не будет ничего, кроме крика и призыва о помощи, но все же решил не отклоняться от плана и полез за ножом.
Я достал огромный тесак, которым вооружился еще в гостинице, выбрав из имеющихся у нас самый устрашающий на вид. Это был ритуальный нож, он не годился для убийства и даже нанесения тяжких телесных повреждений, но выглядел невероятно жутко. Если не знать, для какой цели служит этот нож, от его вида вполне можно впасть в ступор, таким огромным и острым он выглядел. Именно так нож и подействовал на мальчика. Глаза ребенка расширились, и он нервно сглотнул, не мигая глядя на тесак.
Я принялся сокращать оставшееся между нами расстояние, то и дело неуверенно поглядывая на Эмми. Она ободряюще улыбалась, но и в ее глазах читалась растерянность, словно она сама слабо понимала, что мы тут делаем.
— Вы чего это? — удивленно спросил мальчуган, и я остановился в нерешительности.
В самом деле, чего это я? Не на шутку задумавшись над этим вопросом, я чуть не упустил инициативу из рук, но на помощь пришла Эмми:
— Мы из «Гринписа», — услышав такую версию, я с изумлением посмотрел на девушку. В ответ на немой вопрос Амаранта развела руками, словно говоря: прежде чем осуждать мою идею, попробуй сам что-нибудь придумать. — Мы защищаем животных, а ты их убиваешь. Вот мы и пришли, чтобы отомстить за них.
Мальчик недоверчиво осмотрел нас и, здраво рассудив, произнес:
— Людей из-за животных не убивают.
Ребенок оказался юридически подкованным; готов поспорить, что его отец — адвокат. Решив плюнуть на условности, я просто схватил мальчика за руку и потянул на себя, направив нож ему в живот. В конец концов, мы сюда не разговаривать пришли. Чем быстрее с этим делом расправлюсь, тем проще будет нам всем.
Мальчишка забрыкался, но ему явно не хватало силенок, чтобы высвободиться. Когда его живот и мой нож разделяло какие-то пара сантиметров, а я думал о том, что вся наша теория ошибочна от начала до конца, парень внезапно рванулся. Дальше все произошло настолько быстро, что для меня осталось загадкой, что же случилось на самом деле. Казалось, еще секунду назад я стоял возле мальчика, схватив его одной рукой за запястье, а в другой держа нож, и вот уже валяюсь на траве, отлетев на пару метров, а мои руки пусты. Над головой серое небо, почти полностью заслоненное кронами деревьев. Спиной я чувствую идущую от земли сырость, и несколько сосновых шишек больно впиваются в тело.
Я тряхнул головой, проверяя, все ли с ней в порядке. Кажется, сотрясения не было, и я приподнялся на локтях. Мальчик стоял на прежнем месте. На его лице отчетливо читались одновременно и триумф от победы над взрослым человеком, и испуг из-за того, что он выдал себя. Эмми выглядела вполне довольной, и, если бы не легкая тревога за мое здоровье, она бы откровенно радовалась.
Ты в порядке? — спросила девушка с заботой в голосе.
Вроде как, — я попробовал встать. Со второй попытки это даже получилось, и я осмотрелся в поисках ножа. Не хотелось бы потерять его из-за этого маленького паршивца — все-таки нож предназначен для ритуального изгнания определенного вида демонов, и изготовить другой будет непросто.
Как только Эмми убедилась, что я в норме, ее внимание переключилось на ребенка.
— Как тебя зовут? — спросила она.
Лично мне было плевать на имя мальчишки. Гораздо больше волновал вопрос о том, как этот девятилетний пухлощекий карапуз смог оторвать от земли и отбросить на несколько метров здорового мужчину, весящего, между прочим, почти девяносто килограммов.
Вова. — Кажется, ребенок успокоился или просто осознал безвыходность ситуации. Теперь в его голосе слышалось желание сотрудничать.
Как ты это сделал? — Эмми указала на меня. К этому моменту я как раз подобрал нож и доплелся до болтающей парочки.
— Руками, — с издевкой ответил Вова.
— Не умничай, — оборвал я зло, не переставая стряхивать с одежды следы лесного дерна, состоящего из смеси опавших хвойных иголок, чешуек шишек, земли и даже муравьев. — Она тоже много на что способна, — пригрозил я, намекая на Амаранту.
Правда? — с интересом рассматривая Эмми, осведомился Вова. Но девушка была одета в свой фирменный плащ, под которым невозможно было разглядеть лицо, а невысокий рост и худоба говорили не в ее пользу.
А то, — кивнул я со знанием дела. — Ты ее лучше не зли и отвечай на вопрос.
А что за вопрос-то был? — прикинулся забывчивым ребенок.
Как у тебя получилось отбросить меня так далеко? — повторил я терпеливо.
Мальчик потупил взгляд. Теперь он смотрел строго себе под ноги.
Сам не знаю. Просто я сильный.
Это насколько же? — поинтересовался я, хотя ответ был и так известен.
Очень сильный, — совершенно по-детски сказал Вова.
А почему ты такой? — ласково обратилась к ребенку Эмми.
Меня таким сделали. Я вроде как избранный, — с оттенком гордости произнес малыш.
Меня невольно покоробило это слово. «Избранный»! Кто-то, по всей видимости, насмотрелся второсортных голливудских фильмов и теперь вбивает в головы детей понятные им идеи.
И кто же тебя избрал? — процедил я, сердясь неизвестно на кого.
Иисус, — ответ оказался настолько обескураживающим, что мы с Эмми надолго задумались.
Это было и вовсе из рук вон плохо: внушать ребенку, что он избран Богом для каких-то (наверняка благих, по меркам того, кто это говорил) целей.
— Кто тебе это сказал? — Эмми, немного отойдя от шока, снова заговорила с малышом, но тот как воды в рот набрал.
Так разговор и продолжался. На отвлеченные темы Вова говорил более или менее охотно и даже отвечал на вопросы, пусть его слова и звучали странно. Но как только кто-нибудь из нас спрашивал о
