— До еды ли? Шли бы вы, женщины, домой. Тут и без вас обойдемся, — хрипло говорил Веня, едва ворочая языком.
— А у нас дом теперь здесь. Где вы, тут и дом наш! — ответила за себя и за мать Наташа, ласкаясь к мужу.
Мать обняла Веню.
— Да ты, воин, на ногах качаешься... Где труба-то твоя, сигнальщик? — спрашивала Анна сына.
— А я ее схоронил. Не ровен час, еще разобьет. Вот под этим камнем лежит, тут ей безопасно...
— Пойдем, милый мой, отдохни, поспи. Я тебя посторожу...
Обняв Веню, мать повела его в блиндаж. Юнга не сопротивлялся. В блиндаже было тесно и накурено. Едва нашлось место для Вени. Мать посадила его на топчан, втиснув среди двух солдат, спавших сидя.
— Только не уходи, маменька, я одну минутку только посплю, — бормотал Веня засыпая. — Ты смотри разбуди меня, когда штурм начнется... Ведь мы со Стрёмой две ночи не спавши... Ведь мы с ним...
Веня забылся.
На заре 27 августа «секреты», уходя с ночных вахт, сообщили, что в неприятельских окопах замечено скопление войск в парадной форме. Утром под защитой жестокой канонады своих батарей неприятель занял свои, близкие к севастопольским укреплениям, окопы большими силами. В полдень начался штурм всей крепостной линии — от Килен-бухты на левом фланге до Пятого бастиона на правом. Орудийный огонь по сигналу разом прекратился, и французы ринулись в атаку густыми цепями. Главный удар был направлен против Малахова кургана — целая дивизия, до десяти тысяч штыков, устремилась на курган с оглушающим криком. Орудия кургана успели дать всего один залп картечью, как французы ворвались на бастион через засыпанный ров. Внутри бастиона начался штыковой бой: на одного русского бойца приходилось три, если не четыре француза. Потеряв всех командиров, солдаты и кучка матросов отступили к ретраншементу под курганом. Перед развалинами Белой башни появилось водруженное на валу трехцветное французское знамя. С кургана неудержимый поток французов разлился влево, ко Второму бастиону, и вправо — на батарею Жерве. Одновременно французы начали атаку Второго бастиона с фронта, но были отбиты встречной атакой. Между Малаховым курганом и Вторым бастионом французы опрокинули несколько рот русской пехоты, прорвались через вал ретраншемента и вошли в Корабельную слободку.
Генерал Хрулев повел в атаку резервы, выставив против неприятеля полевые орудия. Картечью и штыками французов выбили из ретраншемента и прогнали от Второго бастиона. Французы пытались повторить штурм Второго бастиона свежими силами, но опять были отброшены контратакой и огнем с Первого бастиона и с пароходов, подошедших к устью Килен-бухты. Французы хотели поддержать штурм огнем полевой артиллерии. Но, занимая позиции под ружейным огнем и картечью, французская артиллерия не помогла делу и, бросив на месте четыре орудия, отступила. Французы отошли под защиту своих осадных батарей. К трем часам штурм был отбит.
Дул пронзительный северный ветер, вздымая тучи пыли. За дымом и пылью нельзя было судить о положении на других участках сражения.
Англичане начали атаку Третьего бастиона лишь после того, как увидели на Малаховом кургане трехцветное знамя. Атака англичан не удалась. Они были отбиты по всей линии с большими потерями.
Четвертый и Пятый бастионы штурмовали французы и тоже были отброшены в свои окопы.
Генерал Хрулев задумал отбить у французов и Малахов курган. Собрав роты резервов из трех полков, Хрулев сошел с коня и сам повел солдат на штурм Малахова кургана с тыла. Штурмовать Малахов курган из-под горы было во много крат труднее, чем французам с фаса бастиона через засыпанный ров и разрушенные валы. Атакующим предстояло преодолеть ров и прорваться через прорезь вала. Французы расстреливали атакующих почти в упор. Колонна шла в бой неустрашимо. Падали первые ряды колонны, но колонна шла вперед. Нависали штыки. Но вдруг Хрулев был ранен пулей в руку, а затем контужен в голову и не мог дальше вести солдат. Войска остановились, отхлынули и укрылись в развалинах домов на северном склоне кургана. Изнемогая от контузии и раны, Хрулев передал войска генералу Лысенко и оставил поле битвы. Лысенко повел солдат во вторую атаку, но был смертельно ранен. В ротах были перебиты все офицеры. На место Лысенко стал генерал Юферов и в третий раз повел войска на штурм. Отчаянным натиском солдаты вломились в горжу бастиона. Завязался ожесточенный штыковой бой. Юферов сражался во главе колонны. Французы окружили генерала и кричали, чтобы он сдавался. Юферов ответил сабельным ударом и пал мертвым, пронзенный несколькими штыками.
Французы вытеснили расстроенные остатки русских войск с бастиона и начали заделывать оставленный в валу проход.
Горчаков находился с утра в безопасном каземате Николаевской батареи. Узнав, что ранен Хрулев, главнокомандующий назначил начальником всех войск Корабельной стороны генерала Мартинау и приказал отбить Малахов курган у французов. Мартинау мог привести к бастиону только два полка. Они двинулись в атаку без выстрела, с барабанным боем. Мартинау упал, тяжело раненный.
Войска Корабельной стороны остались без командира. Весь скат кургана покрылся телами убитых. Но солдаты кричали:
— Давай патронов! Ведите нас!
Французы вели на Корниловский бастион большие силы. Русские солдаты, кучки моряков и саперы, иногда без офицеров, делали попытки ворваться на бастион Корнилова и погибли до последнего.
Все усилия вернуть Малахов курган остались безуспешны.
От Белой башни на Малаховом кургане уцелел только нижний ярус, крытый толстыми сводами. Здесь укрылась горсточка солдат и матросов с тремя юными офицерами и двумя флотскими юнкерами во главе — всего сорок человек. В узком коридоре за входом стали матросы с длинными абордажными пиками.
Французы уже были полными господами на кургане, а между тем из бойниц Белой башни летели пули, поражая неприятеля. Падали большей частью офицеры. Засевшие в башне били на выбор. Стрельба французов по бойницам не привела ни к чему: солдаты заложили бойницы матрацами и подушками и, оставив только небольшие отверстия для ружей, продолжали стрелять.
Генерал Мак-Магон приказал взять Белую башню штурмом. Французы кинулись ко входу, выбили двери и очертя голову устремились в темный узкий коридор. Смельчаки упали, пронзенные пиками матросов, и грудой своих тел преградили вход. Тогда Мак-Магон приказал обложить башню хворостом и поджечь, чтобы выкурить засевших в башне дымом. Огонь запылал.
К немалому удивлению французов, сверху башни в груды пылающего хвороста полетели обломки досок, пустые бочки, деревянные ушаты. Осажденные забрались на вершину развалин, заваленную хламом, и сбрасывали оттуда горючие материалы, чтобы усилить огонь. Французы догадались, что, презирая смерть, осажденные сами стараются усилить пожар, чтобы огонь добрался до соседнего порохового погреба. Французы поспешили погасить огонь и, поставив у входа в башню мортиру, начали стрелять внутрь башни гранатами. Выстрелы из башни прекратились.
Французы осторожно вошли в коридор. Под сводами каземата раздавались стоны раненых — их оказалось пятнадцать человек. Остальные лежали мертвыми на плитах каменного пола каземата. Сорок человек более пяти часов защищали последний оплот Малахова кургана, занятого целой дивизией французов.
К шести часам вечера канонада начала стихать, но ружейная стрельба продолжалась по всей линии фронта.
Горчаков в это время переехал Южную бухту на шлюпке и прошел со свитой по набережной Корабельной слободки, где под защитой полуразрушенных старинных каменных зданий шла перекличка — собрались и строились остатки полков, отбивавших штурм. Приличие требовало от главнокомандующего, чтобы он показался на линии огня. Взглянув на французское знамя на Малаховом кургане, главнокомандующий вернулся на Николаевскую батарею, где подписал приказ об оставлении Севастополя и приготовленную заранее диспозицию о выводе ночью войск на Северную сторону: с Городской стороны — через мост, с Корабельной стороны — на пароходах и шаландах.
По диспозиции, следовало после ухода войск испортить на бастионах орудия, взорвать пороховые погреба, город зажечь, корабли (исключая пароходы) по окончании переправы потопить.
