Меган или Джоди, и хотела проверить, все ли в порядке.
— Как они?
— Точно так же, как утром, когда Хейли говорила с тобой по телефону. Я уверена, что к понедельнику они будут здоровее прежнего.
— Хорошо.
— А мы ждали тебя только завтра.
— Мне удалось закончить свои дела раньше и вылететь первым утренним рейсом. Если б ты знала, как мне надоело мотаться по отелям! Я их ненавижу!
— Как прошла поездка?
Что бы она подумала, если б узнала, что он прервал эту поездку, поскольку мечтал поскорее увидеть ее? Но то, что он сейчас видел перед собой, превзошло все его ожидания.
— Все прошло прекрасно. — Он снова откашлялся, ослабил галстук и расстегнул верхнюю пуговицу на рубашке.
— Хочешь… пива или чего-нибудь еще?
Или чего-нибудь еще, подумал он. Больше всего ему сейчас хотелось прижать ее к себе, скользнуть руками по ее спине, погладить эти растрепанные волосы, осыпать поцелуями ее лицо, впиться губами в этот припухший ото сна вишнево-алый рот…
— Пиво, — ответил он, — было бы в самый раз. Но только если ты составишь мне компанию!
Она слегка, почти незаметно, сморщила нос и скривила губы в невеселой улыбке.
— Вообще-то, — пробормотала она, — я бы не возражала против чего-нибудь холодненького. Я всю ночь ворочалась. Наверное, из-за жары.
Она вынула две банки пива и одну протянула ему.
— Тебе нужен бокал? — спросила Кендра, открывая шкаф.
Мне нужна ты, подумал он и, подождав, пока она налила себе пива, поднял свою банку:
— Будь!
— Будь! — Она сделала глоток, и ее верхняя губа покрылась пеной.
Он пил из банки, не отрывая от нее глаз.
— Прекрасно! — Она выглядела потрясенной. — Я никогда раньше не пила пива… но оно прекрасно… утоляет жажду, правда?
Он поперхнулся.
— Ты никогда не пила пива?
— Никогда. Я вообще-то не большая любительница спиртного… но если уж что-нибудь пью, так вино.
Он прислонился к стойке и лениво улыбнулся.
— Вы не устаете меня поражать, миссис Уэстмор! Правда! Стоишь здесь, у меня на кухне, и говоришь мне в лицо, что в первый раз пробовала пиво…
У нее покраснели щеки.
— Ты считаешь меня лгуньей?
— Вы говорите, миссис Уэстмор, что никогда даже не пробовали его на губах мужчины?
— Именно это я и говорю, мистер Спенсер!
Он отставил свою банку и в два шага сократил дистанцию между ними. Прежде чем она успела запротестовать, он взял ее бокал и поставил на стол.
Затем он сделал то, к чему стремился с того самого момента, когда она включила свет в кухне.
Он привлек ее к себе и поцеловал.
ГЛАВА ВОСЬМАЯ
Кожа у нее была поразительно нежной и ароматной. Она соблазняла его, неистово манила… как и аромат волос, как и мягкие груди.
Проклятье! Нельзя было этого делать… но он хотел обнять Кендру! Он хотел — да, он это признавал — сломить ее, раздавить ее природное упрямство и высокомерие. Она отвергает его… опять! Желание овладеть ею боролось в нем с жаждой покорить ее. Целовать, пока она не запросит пощады, а затем… уйти!
И она получала удовольствие от поцелуев, в этом не было никакого сомнения. Сначала, правда, ее тело напряглось, но когда он обнял ее крепче и приблизил губы к ее губам, она начала поддаваться. И через считанные секунды, чуть слышно вздохнув, она обняла его за шею и, — изогнувшись, прижалась к нему.
Он гладил пальцами ее волосы, шептал на ухо всякую бессмыслицу, обхватил ее лицо руками, чувствуя ладонями мягкую, как лепестки, кожу ее щек.
Кенни приоткрыла полные влажные губы, и он скользнул языком в ее рот. Она тяжело задышала, а затем со стоном вонзила ногти в его затылок… как кошка — когти. Рыжая кошечка, гладкая, мурлычущая, теплая…
Желание нахлынуло на него, как ураган, и он почувствовал, как стремительно затвердела его плоть.
Голова у него закружилась от сознания собственной уязвимости, и он вдруг резко отстранил ее от себя.
— Прости, — произнес он, стараясь говорить как можно ровнее. — Это была ошибка. — Он выдавил из себя улыбку. — Обычно я не пристаю к няням с сексуальными домогательствами! Миссис Томас уже за шестьдесят, так что искушения раньше не было!
Он почувствовал угрызения совести, увидев затравленное выражение ее глаз. Ее губы тоже казались побитыми; как же нежна их плоть, если один поцелуй способен причинить им боль! И ее груди были нежны — они трепетали под тонкой шелковой тканью, а похожие на бусинки соски набухли от жажды ласк, которые им посулили.
Ему нестерпимо хотелось провести по ним ладонями. При этой мысли напряжение в паху дошло до такой степени, что он чуть не вздрогнул. Он мог лишь надеяться, что она не опустила взгляд и не увидела, что она с ним сделала…
С улицы донесся требовательный лай — Фетч просился домой. Броуди ухватился за посланную Богом возможность отвернуться от коварной искусительницы и немного остыть.
— Прости, — сказал он и открыл дверь.
Лабрадор промчался мимо него, и когда Броуди обернулся, Кенни в кухне не было. Прислушавшись, он сообразил, что она убежала в кабинет.
Фетч вихрем пронесся мимо хозяина туда, где тихонько щелкнула задвижка двери.
Будь оно все проклято! У Броуди подрагивали пальцы. Чертова собака, не могла подождать пару минут! А он-то подумал, что пес был послан ему во спасение. Теперь придется начинать все сначала!
Один раз он уже обжегся.
Нельзя допустить, чтобы это повторилось!
Утром Кенни как ни в чем не бывало пекла на кухне оладьи. Услышав в коридоре уже знакомые шаги, она уронила ложку и вздрогнула, когда та со стуком упала на пол. Трясущимися руками она подобрала ложку и бросила в посудомоечную машину. В этот момент вошел Броуди.
Когда она увидела его стройную, крепкую фигуру и влажные после душа волосы, сердце у нее бешено забилось. На нем были белая футболка, черные шорты и двойной кожаный ремень. Он был чисто выбрит; его глаза — сегодня скорее голубые, чем зеленые, — холодно, без всякого интереса осматривали ее волосы, собранные в хвост, желтую рубашку и удобные джинсы.
— Привет, — небрежно бросил он. — Как спалось?
Как будто бы поцелуя и не было! Но она, конечно, не доставит ему удовольствия и не признается, что воспоминания об этом не давали ей уснуть полночи — сначала от возбуждения, затем от неистового
