По его тону Кенни поняла, что отказа он не примет. Броуди Спенсер ни у кого не хочет быть в долгу.
— Спасибо, — сказала она. — В семь я буду готова.
Броуди подъехал к мотелю без одной минуты семь. Он припарковался и направился к входу, когда из вращающихся дверей вышла Кенни.
Она неуверенно улыбнулась и чуть заметно помахала ему. Он вытаращил глаза и замер, восхищенно глядя на нее.
Роскошная грива тяжелых светлых волос с одной стороны была подхвачена заколкой. Потрясающее черное мини-платье с глубоким вырезом и без рукавов. Длинные загорелые ноги. И серебро, сверкающее в ушах, на шее и на запястьях. Грешный ангел. Ангел, который лжет.
Да, можно опять говорить это! Но штанишки-то горят на нем!
Он тихо выругался.
По дороге Броуди обдумывал, как будет действовать сегодня вечером. Он будет вежливым, доброжелательным… но не более того…
Но вот он идет ей навстречу, и ему уже не терпится обнять ее и…
Проклятье! Он начинал сердиться. Ну как с этим бороться? С тем, что называется жаждой…
— Привет, — грубовато произнес Броуди, когда они встретились.
Кенни была уже близко, и он почувствовал запах ее духов. Запах этот обволакивал его, вызывая почти непреодолимое побуждение зафырчать, как собака, поднять лицо к луне на синем вечернем небе и завыть.
Возьми себя в руки! — сказал он себе. Ты не животное!
«Не животное?» — спрашивал насмешливый внутренний голос.
— Ну вот. — Ее голос был таким же легким и соблазнительно-сладким, как и духи. — Где же тот рай, что ты мне обещал?
«Здесь! — чуть не сказал он. — Здесь, на стоянке». Ему удалось сдержаться и не произнести эти слова.
— Это новое место. Недалеко от города. У реки.
— Мило.
— Тебе понравится. Там действительно очень мило. — Броуди взял ее под локоть и повел к машине.
— Ух ты! — Кенни замолкла, бросив беглый взгляд на бежевый «вольво» последней модели. — А где же пикап?
— Может быть, это и провинция, — ответил Броуди, открывая дверцу, — но даже Броуди Спенсер не возит своих дам на ужин в пикапе!
Весь его план на вечер трещит по швам, а они еще не выехали со стоянки!
Что ж, сказал он себе, выезжая на улицу, начнем сначала. Прямо сейчас.
— Выглядишь прекрасно, — сказал он.
Так, хорошо. Он говорил небрежно, словно наслаждался ломтем сыра в окне гастронома.
— О… спасибо…
Краем глаза он видел, что она теребит в руках маленькую черную сумочку. Ее тонкие пальцы открывали серебряную застежку, закрывали, снова открывали.
Вот это сюрприз! Вдова Уэстмор нервничает из-за него.
— Тебе очень идет черное, — заметил он. — Оно идет только натуральным блондинкам.
— Спасибо… еще раз. — Она скрещивала и снова раздвигала ноги, открывала и закрывала сумочку. — Ты… сам… — она откашлялась, — выглядишь просто потрясающе. Я никогда раньше… не видела тебя в костюме.
— В этом старье? — Господи, он говорит как женщина. Ему хотелось стукнуться головой о руль. — Дети называют его костюмом для мороженого. Цвет, полагаю, распространенный. Летом мимо нашего дома обычно проезжал грузовик с мороженым, и на водителе всегда была куртка такого же цвета.
— Но его куртка, наверное, была наполовину из хлопка, наполовину из полиэстера, — не без удивления заметила Кенни. — А твой костюм — из очень хорошего льна.
— Да, но он ужасно мнется. — Этот разговор выходил за рамки простой вежливости, но Броуди почему-то терял над ним контроль. — Хейли жалуется, что всякий раз, как я его надену, ей потом приходится отглаживать его. Полагаю, это работа для жены.
— А ты, — спросил он, обгоняя громоздкий пикап, — гладила вещи своего мужа?
Он не смотрел на нее, но чувствовал, как в воздухе повисла напряженность.
После долгой паузы она проронила:
— Нет.
— Где ты с ним познакомилась? Он тоже учился в университете Британской Колумбии?
Молчание.
— Ты, наверное, свалилась на него как кирпич на голову, — продолжал он. — Выйти замуж такой молодой! Джоди говорила, что у Меган день рождения в октябре. Значит, ты забеременела вскоре после того, как уехала из дома?
Она нервно вертела на коленях маленькую сумочку. Он бросил на нее беглый взгляд и заметил, что она напряженно смотрит вперед.
— Если не возражаешь… мне бы не хотелось об этом говорить, — попросила она.
Он пожалел, что завел этот разговор, а когда услышал, как задрожал ее голос, готов был откусить себе язык. Ну какого черта он на нее давит? Он нахмурился и, подъезжая к перекрестку, замедлил ход. Она всегда так… уклончива. Может быть, потому, что ее брак был несчастливым?
— Последний вопрос, — спокойно произнес он, — и я больше не буду говорить на эту тему. Обещаю! — Он затормозил перед знаком «Стоп» и повернулся, чтобы посмотреть на нее. — Ты любила его? Отца Меган.
Она повернулась к нему, и от выражения ее лица в груди у него все похолодело. Ее ясные карие глаза смотрели так, как смотрит загнанная лань, попавшая в капкан.
— Не знаю, — прошептала она.
Кенни положила на колени смятую салфетку и напряженно посмотрела на Броуди, знаком попросившего счет.
Она никак не ожидала, что он так настойчиво будет расспрашивать ее о прошлом. А вопрос, любила ли она отца Меган, застал ее врасплох.
Она уклонилась от прямого ответа, а затем заползла в раковину молчания, из которой отказывалась вылезать. В конце концов он тоже погрузился в молчание.
Она корила себя за то немногое, что открыла ему. Зачем? О, ответ на этот вопрос ей известен! Она повернулась, чтобы сказать, что это не его дело… но… почему-то признание вырвалось у нее само собой!
Чем Броуди Спенсер так задел ее? В полном замешательстве она смотрела, как он протянул официантке чек… а когда взглянул на женщину с небрежной улыбкой, Кенни почувствовала, как в ее мозгу словно что-то щелкнуло, предупреждая об опасности.
Она с ужасом обнаружила, что влюбляется в него!
Нет, не
Она уже
А когда ее испуганный взгляд мельком коснулся его черных волос, тонких черт, сильных плеч, она почувствовала изумление, потрясение… и неуверенно спросила себя, не любила ли она его всегда…
Как-то он обвинил ее в том, что она шпионила за ним, когда он работал в садах «Роузмаунта». Она
