Фрина не могла взять в толк, как, вопреки очевидным свидетельствам, можно цепляться за подобную версию. Она отошла и прислонилась к старому дубу, одна из ветвей которого простиралась над кортом. Рассеянно погладила кору – она любила деревья – и посмотрела на ветки.
– А там, на ветке, есть царапина, – проговорила она. – Там что-то висело.
– Вы тоже не прочь поиграть в детектива, верно, мисс? Это были качели – такие, из шины. Мисс Макнотон повесила их для соседских ребятишек. Очень она любит детей, – объяснил детектив-инспектор, выказывая явное одобрение этой женской склонности. – Кухарка рассказала мне, что молодая хозяйка приглашала их на чай по воскресеньям и сама играла с ними. Мы сняли шину и отправили на экспертизу, но на ней не оказалось пятен крови. Мисс Макнотон сможет повесить ее на место, если захочет. Конечно, когда здесь все уберут. Славная молодая девушка, жаль, что дурнушка. Ей бы своих деток нянчить.
Фрина согласилась. Амелия была бы рада иметь собственных детей. Она отвела взгляд от дерева.
– Значит, госпожа Макнотон пришла сюда. А что здесь делал господин Макнотон?
– Наверное, явился, чтобы довести до конца свой спор с сыном. Они сцепились… или нет, постойте, ведь еще этот камень. Это Билл Макнотон выманил сюда отца, он уже припас камень, попросил папашу посмотреть на что-то и тогда… бах! А потом струхнул, бросил камень и побежал вниз к реке, чтобы прийти в себя.
– Как вы думаете, на нем могли быть пятна крови?
– Я спросил об этом полицейского врача, мисс. Он объяснил, что если удар нанесли сзади, – а он полагает, что это было именно так, – то следов крови остаться не должно. Я рассуждал, как вы, мисс, – продолжил Бентон, желая этим признанием похвалить Фрину, – думал, что он побежал к реке, чтобы умыться. Но, когда мы арестовали его прошлой ночью, он был в той же самой одежде, и на ней не обнаружилось никаких пятен.
– Понятно. Что ж, мне было весьма интересно наблюдать ваши методы работы, детектив-инспектор. Большое спасибо. – Фрина попрощалась и вернулась в дом. Данни, хозяйский пес, привязанный в огороде, проводил ее жалобным лаем.
– Амелия, я должна отправиться на поиски адвоката для Билла, – сказала Фрина, входя в китайскую гостиную. – Дайте мне мои рисунки и попробуйте вызвать такси.
– Я сама отвезу вас, – вызвалась Амелия.
Фрина покачала головой.
– Вы нужны мне здесь, и вашей матушке тоже.
Служанка пошла вызывать такси, а Амелия схватила Фрину за рукав.
– Вы верите, что это Билл сделал? – прошептала она.
– Не знаю. Скажите, ребятишки, игравшие в саду… Ваш отец знал о них?
– Нет, до последнего времени – нет. Он никогда не бывал дома по воскресеньям. Но на прошлой неделе вернулся раньше обычного, застал меня с ними и всех прогнал, чудовище. Бедным крошкам негде больше играть. Их матери знают, что со мной они в безопасности. Обычно я угощала их чаем. И печеньем. Билл тоже любит детей. Он смастерил для них качели из шины. – Амелия внезапно вздрогнула, и краска сбежала с ее лица. – Полиция унесла эту шину, но они обещали вернуть ее. Надо будет найти для нее новое место.
– А вы видели детей после гибели отца?
– Нет, они обходят нас стороной, бедняжки. Наверное, перепугались.
– Тогда почему бы вам не пригласить их снова? – предложила Фрина. – С ними вам станет полегче, ведь теперь вы полная хозяйка в доме.
– Замечательная идея! Я устрою для них праздник! Вот только Билл…
– Ерунда. Устраивайте праздник. И предупредите меня, когда он будет. Я тоже люблю детей, – солгала Фрина. – Ваш брат предстанет перед судом магистрата Мельбурна завтра, в десять утра. Возможно, потребуется ваше присутствие, и надо будет принести деньги.
– А где же мне их взять?
– О, голубушка, разве у вас не остались чековые книжки отца? А сейфа в доме нет?
– Есть, конечно. Полиция его уже обыскала. И детектив-инспектор вернул ключи. Пойдемте, сами посмотрите.
Амелия повела гостью наверх, в огромную спальню, оформленную ультрасовременно. Стены были выкрашены в яркие тона, а гигантская кровать выглядела так, словно ее переделали из промышленного трубопровода.
– И что, вашему отцу действительно нравилась подобная обстановка? – поинтересовалась Фрина.
Тем временем Амелия отодвинула в сторону картину на стене и принялась открывать сейф.
– Отцу? Не знаю, – призналась девушка, наморщив лоб: она набирала комбинацию цифр. – Он хотел построить дом в суперсовременном стиле, а потом заявил, что интерьер должен соответствовать внешнему виду. Дизайнеры выполнили его желание. Это стоило немало денег. Ага! Щелкнуло. Значит, я правильно запомнила комбинацию.
Дверца сейфа распахнулась, и Фрине пришлось подхватить кипу бумаг, футляры с драгоценностями и портфель с документами.
– Это мамины сапфиры. А он ей сказал, что продал их, – пробормотала Амелия, открывая синие бархатные коробочки. – И бабушкины жемчуга, и прабабушкин изумрудный гарнитур. О, а это эмаль с немецкой выставки!
Амелия положила в руку Фрины одну из самых красивых драгоценностей, которые та когда-либо видела. На покрытой эмалью жемчужине неправильной формы была изображена русалка. Изящное тело было выточено из слоновой кости, волосы – из малахита, а глаза – два крошечных изумруда. В зеленоватых волосах блестели бронзовые нити.
– Правда, замечательная? Даже отцу она нравилась. А деньги там есть?
– Да. Вот две тысячи в банкнотах, этого должно хватить, чтобы вызволить Билла и платить слугам жалованье, пока не уладятся формальности с наследством. Подождите, я просмотрю эти бумаги.
В портфеле лежало несколько донесений из частного сыскного агентства, в которых были зафиксированы передвижения госпожи Макнотон в течение недели. В отчете говорилось, что ничего подозрительного в ее поступках не обнаружено. Знал ли господин Макнотон о существовании Джеральда? Фрина задумалась. Амелия приколола брошь с русалкой на свое старенькое платье и простодушно рассматривала себя в зеркало, полностью занимавшее одну из стен комнаты. Оно отражало многочисленные лампы и поверхности, что показалось Фрине крайне неудобным. Агент докладывал также, что Паоло Рагуцци, по слухам, спал с двумя своими натурщицами, приводились имена и даты их встреч. Поскольку замысел состоял в том, чтобы опорочить его в глазах Амелии, из этого ничего не вышло. Фрина пролистала несколько банковских счетов, чековых книжек и кипу акций. Здесь же хранились документы на дом и завещание.
Фрина просмотрела его. Большая часть имущества отходила жене при условии, что та больше не выйдет замуж. Десять тысяч фунтов доставались «моей дочери Амелии», но лишь «в том случае, если она не вступит в брак». Старый негодяй хотел сохранить власть над семьей даже после смерти, подумала Фрина.
Надзор за выполнением завещания был поручен адвокатской фирме. Все наследство оценивалось примерно в пятьдесят тысяч фунтов. Это не включало дом, на который распространялось безусловное право собственности. Фрина отметила, что госпожа Макнотон могла теперь жить припеваючи на доходы с капитала.
– Это завещание. Вы знаете его условия?
– Да. Отец оставил мне кой-какие деньги при условии, что я не выйду замуж. Но он не может воспрепятствовать мне получить бабушкино наследство. Она оставила его мне, но отец наложил на него лапу и пустил деньги в дело, а мне отказался выдать даже небольшую сумму. Бумаги тоже должны быть где-то там. Вот… – Амелия выудила из кипы бумаг старинный пергамент и заверенную копию завещания. – «Моей внучке Амелии завещаю сумму в пять тысяч фунтов». Мне этих денег на всю жизнь хватит. Не нужны мне отцовские.
Отлично сказано, подумала Фрина. Интересно, а Паоло думает так же?
– А вы рассказывали Паоло о завещании?
