– Телепатия существует, доктор?
– Не знаю. Вряд ли, – сказал с сомнением Хургин.
– Значит, передача мыслей на расстоянии – чушь?
– Чушь.
Большаков вздохнул.
– У вас проблемы? – поинтересовался Хургин.
– Да. Сегодня ночью Козлов поднял на ноги контролеров СИЗО. Ему приснилось убийство.
– И что же? – заинтересовался Хургин.
– Убийство было.
Повисла пауза. Врач изумленно смотрел на Большакова.
– Я разве похож на человека, который любит шутить? – спросил Большаков, раздражаясь.
– Не сказал бы, – откровенно признался Хургин.
Большаков ожесточенно потер лоб.
– Простите, доктор, – сказал он. – В общем, утром обнаружили труп. Соседи увидели приставленную к балкону второго этажа лестницу и вызвали милицию. Молодой парень, ему нет еще и тридцати. Бизнесмен. Я с места происшествия возвращаюсь сюда, а мне докладывают: Козлов рвется на допрос. Он приходит и рассказывает мне все об этом убийстве. Представляете? С подробностями, все как было. Ему это якобы приснилось ночью.
Хургин смотрел на Большакова с сомнением. Наконец спросил, хотя и видно было, что спросил он, уже заранее зная ответ, – как утопающий за соломинку схватился:
– Совпадение исключено?
Большаков покачал головой:
– Исключено. Я перед ним пачку фотографий вывалил. И он мне безошибочно показал того самого парня, что ночью убили.
– А убийство ночью произошло? Этой ночью?
Хургин сделал упор на слове «этой».
– Да. В промежутке между полуночью и двумя часами. Так утверждает эксперт.
– Но Козлов находился в камере, – уточнил Хургин.
– Да.
– И убить, следовательно, не мог.
– Не мог.
– Значит, и предыдущие убийства – не его рук дело?
Большаков при этих словах напрягся.
– Мы сейчас только о сегодняшнем убийстве говорим.
Доктор понял, что Большакову так удобнее – отделить сегодняшнее убийство от предыдущих. По последнему убийству у Козлова алиби, причем абсолютное.
– Вы на него хотите свалить все, кроме сегодняшнего? – спросил Хургин.
– Ну почему же – «свалить»? Там его вина доказана. Стопроцентно. Его опознали.
– Но если он это убийство видел во сне, почему бы не допустить, что точно так же он видел и предыдущие? И не лжет, когда рассказывает о своих снах?
– Да мне на его сны наплевать! – сказал раздраженно Большаков. – У меня есть заключение экспертизы, показания пострадавшей. Для любого суда это достаточные основания к осуждению.
– А что будет?
– Вы о чем?
– Что Козлову будет на суде?
– Не знаю.
– Смертный приговор возможен? – не отступал Хургин.
– Не знаю, – повторил Большаков.
Но по нему было видно, что смертный приговор наиболее вероятен.
– Его убьют ни за что, – сказал Хургин, – даже не попытавшись разобраться.
– А я как раз и хочу разобраться! Помогите мне! Скажите: возможно ли такое?
– Я могу поговорить с Козловым?
– О чем?
– О его снах.
Большаков задумался.
– Это очень непростая история, – сказал Хургин. – Но бывает так, что происходящее непонятно только на первый взгляд. А присмотришься – и выясняется что-то такое, что поначалу ускользнуло. А в этой мелочи и кроется разгадка.
Он почти уговаривал.
– Хорошо, – сдался Большаков. – Давайте попробуем.
Глава 24
Козлова посадили так, чтобы свет из окна падал ему на лицо. Он выглядел очень плохо, казался измученным и даже будто немного не в себе.
– Как вы себя чувствуете? – спросил Хургин, внимательно всматриваясь в лицо Козлова.
Тот неопределенно пожал плечами и промолчал.
– Вы в прошлую нашу встречу мне сказали, что у вас пропал интерес к написанию диссертации. Это произошло внезапно?
– Да.
– И что вы при этом чувствовали?
– Ничего.
– Так не бывает.
Козлов задумался.
– Полная апатия, – сказал наконец он. – Как-то все потеряло смысл.
– Вас что-то тревожило?
– Вот! – оживился Козлов. – Хорошее слово – «тревожило»! Тяжесть в душе.
– Страх был?
– Не страх. Какая-то неосознанная тревога.
– Будто что-то давило там, внутри, да?
– Да.
Большаков слушал этот разговор с нескрываемым интересом.
– И почти сразу вы начали видеть эти сны? – спросил Хургин.
– Нет, не сразу.
– Но прежде, до того, как вы почувствовали неясную тревогу, вы убийств во сне не видели?
– Не видел.
– Можете сказать, когда это произошло точно?
– Что именно?
– Изменения вашего душевного состояния.
– Точно не скажу. Месяца два назад или около того.
– Давайте вспомним, как это произошло. Вот вы проснулись утром – а вокруг все плохо, да? Накануне было хорошо, а сегодня сразу плохо. Так?
– Наверное.
– Почему вы говорите «наверное»?
– Потому что не помню точно. Просто однажды обнаружил, что у меня настроение ни к черту. Стал вспоминать, и выяснилось, что это уже продолжается какое-то время. Вот и все.
– А изменения в настроении были? Вот вам плохо, а потом вдруг в одночасье становится хорошо.
– Нет, – качнул головой Козлов. – Не было.
– Уверены в этом?
Козлов задумался.
– Один раз такое, пожалуй, было, – сказал он не очень уверенно. – Я ехал в поезде…
