– А?! – вскинулся Паша.
Над ним стоял Дегтярев.
– Плохо, что ли?
– Неважно себя чувствую.
– И я. – Дегтярев присел рядом.
Паша дегтяревский блокнот положил незаметно в карман.
– Переборщили мы вчера, – вздохнул Дегтярев.
Наконец Паша решился.
– Я уйду, – сказал он. – Ты прикрой меня в случае чего. Ладно?
– Что, совсем плохо?
– Да.
Дегтярев кивнул, ему одного, кажется, хотелось – чтобы день сегодняшний закончился прямо сейчас, немедленно. Спросил лишь:
– Ты у меня сегодня ночуешь?
– Да.
Паша сказал это и вдруг всполошился, поспешно поправился:
– Нет, не получится. Дома у себя переночую.
Он подумал, что, если будет кровь, лучше ему не к Дегтяреву, а к себе потом поехать.
– А сырость?
– Какая сырость?
– У тебя же трубы прорвало.
– А, ты об этом, – вспомнил Паша. – Уже не так плохо, как раньше было.
– Тогда до завтра, – сказал Дегтярев и поднялся.
– До завтра, – отозвался Паша.
Оставшись один, он заглянул в блокнот, запомнил номер дома и квартиры, блокнот вернул на место и вышел из склада, держа в руках сумку. В сумке у него лежал нож.
Когда вошел в троллейбус, то увидел милиционера. Тот сидел у окна и на Пашу даже не взглянул. Паша встал спиной к милиционеру, так и ехал и все время чувствовал напряжение, такое, что мурашки по коже.
На дегтяревской остановке вышел. Дом Розы совсем недалеко оказался. Паша теперь был собран и на все готов. Еще не знал, как именно себя поведет, но кто-то там внутри его поступками управлял – и в нужный момент этот 'кто-то' подскажет ему, что он должен делать.
Дом был старый, пятиэтажный, без лифта. Паша по лестнице поднялся, расстегнул сумку, нож в руку взял и только тогда в нужную ему дверь позвонил. Дверь была без глазка, и это ему понравилось. Сначала тихо было, потом вдруг женский голос спросил из-за двери:
– Кто?
– Это с избирательного участка, – сказал Паша. – Списки сверяем. Откройте, пожалуйста.
Он и сам тому удивился, как складно все у него получилось. Замок щелкнул, дверь распахнулась, и он увидел Розу. И, даже ее увидев, еще не знал, что должен предпринять, а она вдруг закричала истошно- испуганно и отступила в глубь темного коридора, и ее крик Пашу из оцепенения вывел. Он знал уже, что будет дальше. Переступил через порог, дверь за собой захлопнул, чтобы крик приглушить, а Роза и не кричала уже, пятилась от него молча, с выражением неописуемого ужаса на лице. И по лицу ее Паша видел – он не ошибся. Она все знает. И фотографии она взяла.
Роза наткнулась на стену, больше ей отступать было некуда, и тогда Паша к ней подошел и ударил ножом в живот – она охнула, рану руками зажала и опустилась обессиленно на пол. Паша видел, как между пальцев ее заструилась кровь.
– Фотографии где? – спросил.
Роза молча смотрела на него. Глаза еще ясные были, но Паша чувствовал – еще немного, и она сознание потеряет.
– Где фотографии? – повторил, стараясь успеть.
– Их нет.
Не пыталась даже отпираться.
– Как – нет?
– Я выбросила их.
Паша ей к лицу нож поднес. Лезвие ножа было в крови.
– Ну? – сказал требовательно.
Она закрыла глаза. Нет, нельзя так.
– Скажи – и останешься живой, – сказал зачем-то шепотом.
Что угодно готов был сейчас пообещать, даже то, что сам в милицию пойдет и сдастся – только бы она фотографии отдала.
– Их нет, – повторила она слабым голосом.
– А где?
Не удержался, ударил ее кулаком в лицо. Голова безвольно откинулась, слышно было, как она ударилась о стену.
– Я отправила их.
– Куда? – Паше показалось, что он сейчас сознание потеряет.
– В милицию.
– В какую милицию? – закричал, но уже почувствовал, что что-то страшное произошло, непоправимое.
– В милицию, – повторила она. – Заклеила в конверт и в ящик бросила.
– В какой?
– В почтовый.
– Знаю, что в почтовый! Где он? Ящик этот где?
– Не помню.
Ее голос раз от раза становился все слабее. Паша, пытаясь унять охвативший его страх, схватил Розу за волосы, поднял ее голову, сказал хрипло, заглядывая в мутнеющие глаза:
– Если не скажешь сейчас, в какой ящик конверт бросила, я убью тебя.
Он мог бы и не говорить этого. Она и так знала, что умрет. Не тешила себя несбыточной мечтой выжить. Ведь никто не мог прийти ей на помощь.
– Я знала, что это ты, – сказала она с усилием. – И Валю… И Самсонова.
– Чушь, – буркнул Паша.
– Я нож видела.
Да, она видела в тот раз нож.
– …почти уверена была… но хотела убедиться… пыталась выследить тебя…
– Это ты мне звонила?! – осенило Пашу. – Да?
– Да.
Он рассмеялся нервно.
– Стерва! – сказал, не удержавшись. – Напугала меня. Ты следила за мной?
– Да.
– И однажды в подвале спряталась, да?
– Да.
И тогда Паша ударил ее по лицу ногой – с удовольствием ударил, ему вдруг легко стало и весело.
– Кому говорила обо мне?
Она не ответила, завалилась на бок. Кажется, потеряла сознание. Паша прошел в комнату. Однокомнатная квартира. Фотографии каких-то стариков на стенах. Репродукции картин. Паша взял в руки Розину сумочку, ту самую, с которой она к нему домой приходила, вытряхнул содержимое на стол. Помада, кошелек, связка ключей. Фотографий не было.
Вернулся в прихожую, склонился над Розой, с силой встряхнул ее. Она открыла глаза.
– Что кроме фотографий ты вложила в конверт?
