за реанимацию, — с явным осуждением проговорил Аскольд, в то время как Стерляжий молча отошел.
Мне хватило нескольких секунд, чтобы понять: он прав. И все они правы, эти люди, вернувшие меня к жизни и не дождавшиеся благодарности. Я никогда не был чересчур чувствителен, но теперь у меня второй раз за день защипало в глазах. Я твердо знал, что еще не раз объясню поступки этих людей голым рационализмом и радением об интересах Корпорации, но сейчас это не имело никакого значения — они родили меня вновь! И умница Надя была права: мне действительно было стыдно.
— Прости, — сказал я Аскольду, протягивая ему руку. — Вы все простите меня. Спасибо вам, друзья…
Аскольд-то руку пожал, и Стерляжий пожал, не побрезговал, зато Надя…
— Это тебе за хамство, — прошипела она, приближаясь и на ходу занося руку.
Оплеуха получилась что надо. В моей голове оглушительно выпалила царь-пушка и, судя по адскому звону в ушах, угодила ядром в царь-колокол. Меня едва не вынесло из кресла, да и Надя, не свыкшаяся еще с лунной тяжестью, вспорхнула с креном и ойкнула, пытаясь прервать полет. — Я-то тут при чем? — жалобно возопил я, оглаживая онемевшую щеку. — Это все он, Плохиш! Меня и рядом не стояло! Мне что, еще и за него извиняться? — Извини, перепутала, — любезно сообщила Надя, вновь утвердившись на ногах. — Ты здорово похож на одного урода. — Ну спасибо!
Ступая мягко, по-кошачьи, она вновь подобралась ко мне с лицом загадочным — то ли влепит еще одну плюху, то ли наоборот. В смысле не одну.
Оказалось совсем иначе. Ее губы прильнули к моим, и я поплыл, поплыл кудато… К сожалению, все на свете когда-нибудь кончается. Надя слегка отстранилась и ласково погладила меня по щеке.
— С возвращением, Свят, — услышал я ее шепот сквозь медленно затихающий звон в ушах.
Глава 2
Насколько операция «Вибрион» бездарно провалилась в космосе, настолько же успешно она развивалась на Земле. Через считанные минуты после того как большая тарелка станции космического слежения приняла посланный мною с «Грифа» сигнал, спецподразделения быстро и без потерь захватили все четыре стартовые площадки — две в Москве, одну под Архангельском и одну в Ростовской области, причем, как вскоре выяснилось, руководство Корпорации наивно полагало, что о северной площадке ФСБ ничего не известно.
Без стрельбы все же не обошлось, но стреляли больше поверх голов, для острастки. Только один «лифтер» был серьезно ранен. Из мощных фугасов, заложенных под лифтовыми энергогенераторами, не взорвался ни один — об этом позаботились в первую голову.
Почти столь же успешно спецназ действовал на подземном заводе. Штурм начался одновременно из нескольких точек сосредоточения. Бронированные ворота на главном въезде, располагавшиеся ниже уводящего под землю пандуса, были снесены не взрывом и не танком, а примитивно-анекдотически — разогнанным по пандусу асфальтовым катком. От удара ворота провалились внутрь, и под землю хлынул поток молодых, но очень серьезных и решительных людей в пятнистых комбинезонах. Их толковые действия, несомненно, объяснялись наличием у ФСБ точного плана подземных коммуникаций и тщательным его изучением всеми участниками штурма.
Другие, меньшие по численности, но не по опыту и технической оснащенности группы врывались на территорию Корпорации повсюду, где топография подземных лабиринтов позволяла проникнуть в них с поверхности или из муниципальных коммуникаций. Подозреваю, что со стороны это походило на потоки муравьев, струящиеся в муравейник. Не остались в забвении и жуткие норы, разведанные диггерами. В большинстве своем они не служили местами прорыва, совсем нет. Но они контролировались.
Кто, ну кто мог оказать такой силе действенное сопротивление? Никто, пожалуй. Лишь немногие охранники открыли стрельбу, видимо, не сориентировавшись в ситуации, — большинство сориентировались и побросали оружие. Как я и предполагал, дураков, готовых умереть за Корпорацию, оказалось немного. Их не оказалось бы вовсе, будь у остолбеневших охранников время чуть-чуть подумать. Мгновенно соображать умеет не каждый.
Глазомер, быстрота и натиск — рецепт известный. Спустя считанные минуты штурмующие уже хозяйничали в цехах и лабораториях, заставляя перепуганный персонал ложиться на пол. В этом им замечательно помогала инструкция, доведенная до каждого работника верхушкой Корпорации вскоре после той, первой, попытки захвата: в случае нового нападения не геройствовать, а лежать и нишкнуть. (Между прочим, об этой инструкции знали и штурмующие, поэтому почти везде обошлось без крови.) Корпорации было невыгодно терять испытанных работников. По той же причине не была слишком уж серьезно воспринята угроза затопления подземелий — хотя на ликвидацию этой опасности и были брошены особые группы.
Не составил никакого труда и арест Рашида Исмаилова, Георгия Митрохина, а также нескольких человек из совета директоров Корпорации. Сумел уйти лишь мой знакомец Глеб Родионович, начальник охраны подземных лабиринтов, некогда голосовавший за мою ликвидацию. Он ушел не отмеченным ни на каких схемах и планах, известным ему одному путем и куда скрылся — неведомо. Мелкая, малосущественная помарочка в блестящей работе федералов.
Убежден: московские обыватели ровным счетом ничего не заметили. Ну проехали куда-то зеленые грузовики, ну провез тягач огромный асфальтовый каток — дело обыкновенное, зевнуть и забыть. Людные общественные места, служившие входами на территорию Корпорации, вроде торгового комплекса на Манежной, знамо дело, были закрыты, и кинологи понукали недоумевающих собак искать в них несуществующие бомбы террористов, оправдывая в глазах толпящихся за оцеплением зевак присутствие вооруженных людей. Да и не могло быть много зевак ночью-то. Очень возможно, что до слуха какого- нибудь позднего прохожего, боязливо обходящего по наледи огражденную хлипким барьером разверстую глотку люка на Ордынке или Варварке, могли донестись из той чугунной глотки далекие, очень далекие звуки автоматного боя — но какой прохожий, находясь в здравом уме, обвинит в услышанном им «та-та-та» автомат, а не отбойный молоток? Воспаленное воображение пришлось бы иметь для этого, именно воспаленное, а всякое воспаление надо лечить. Обойдет прохожий люк сторонкой и выбросит из головы дикую мысль на свое же благо.
Словом, наземная часть операции была проведена умело и увенчалась полным успехом. Поверженный противник — и тот отделался малой кровью. Убитых охранников насчитали пять (позднее под упавшими бронированными воротами нашли шестого), убитых инженеров, техников, рабочих и управленцев — ни одного, раненых — восемнадцать. Среди штурмующих, как уже было сказано, потерь вовсе не было. Один спецназовец получил касательное ранение головы обрушившимся со стеллажа осциллографом и остался в строю до конца операции.
Итак, под полным контролем федералов оказался подземный завод, не представлявший для них сугубой ценности, и четыре действующих энергогенератора, представлявшие ценность ни с чем не сравнимую. Удачно завершенная наземная часть «Вибриона» уже сама по себе обеспечивала всей операции ограниченный успех. Если бы удалось захватить «Гриффин», успех был бы полным. Чем могли бы ответить четыре человека на лунной базе? Единственно угрозой уничтожить кольцо Кошачьего Лаза, больше ничем. Вряд ли генерал Бербиков воспринял бы как угрозу очевидный блеф. Корпорации не страны — им служат, но умирать за них никто не хочет. Несколько дней переговоров, демонстративное выжидание, осторожный нажим — и четверо на Луне-Крайней с виду натужно, а на деле с радостью отдадут Кошачий Лаз в обмен на жизнь и возвращение на Землю. Нечего Лазу делать на Луне. Также и людям, умеющим с ним обращаться; их и вправду не тронут. Они, эти люди, со временем еще подивятся: чего ради они столько времени пахали на какую-то Корпорацию?
На деле ситуация сложилась патовая. Космический лифт так и не стартовал к «Грифу», поскольку Земля не дождалась моего повторного сигнала, и не привез новый персонал станции, в коем, как я узнал, находились два профессиональных космонавта, два штатских нелетавших спеца, сам Бербиков и трое или четверо офицеров из нашего технического отдела. Похоже, как раз на их долю выпала бы грязная работа по избавлению «Грифа» от трупов. Я бы отвертелся: мое дело — техника…
