нас никто не обращал внимания. Второй цветок, сорванный на сей раз не Надей, а мной, повел себя смирно, как порядочный. Местные насекомые, как летающие, так и ползающие, летали и ползали по своим насекомым делам, нисколько нами не интересуясь.
Стерляжий понемногу распрямлялся и мало-помалу опускал долу ствол шотгана. Аскольд криво ухмылялся и изображал царя природы. Надя приняла от меня сорванный мохнатый цветок, улыбнулась одними глазами и попыталась понюхать его сквозь угольный фильтр. Сейчас же из цветка с тонким жужжанием вылетела и удрала не то крохотная пчела, не то золотистая мушка. По-моему, таких и на Земле навалом.
Вторая Земля. Или Терра-2. Нет уж, назвал Надеждой, пусть Надеждой и останется, а то ишь набежали конкуренты-названия… Дудки, не выгорит вам. — Ну, — бодро произнес Аскольд, — что делать будем? — Твои предложения? — спросил Стерляжий.
Я только говорю, что пять минут уже прошло, — сказал Аскольд. — Осталось еще пятьдесят пять. Можно, конечно, собрать гербарий… — Он демонстративно покосился на меня. — А можно подняться на сопку и обозреть окрестности. Вон с той сопки, помоему, будет удобно. А главное, как раз успеем… Или продлим экскурсию? — Нет, — качнул головой Стерляжий, — один час, не больше. Ладно, пошли на твою сопку. Свят, ставь маячок. — Час так час…
Я загнал штырь радиомаячка глубоко в почву, навалившись на него всем весом. Авось никто не выдернет. Послушно замигал индикаторный светодиод.
— Проверь пеленгатор, — приказал Стерляжий. Терпеть не могу, когда мне указывают на очевидное. Типа «дыши воздухом, для чего периодически расправляй диафрагму»… — Уже. Работает. — А сбор образцов? — спросила Надя.
— Разрешаю. Но не увлекаться. Идем цепочкой в порядке: я, Аскольд, Надя, замыкающий — ты, Свят. Держи тыл. То, что впереди, тебя не касается. И чтобы без твоих всегдашних штучек, не то выгоню… Надя, ты посматривай влево, а ты, Аскольд, — вправо…
Так мы и двинулись, на всякий случай держась подальше от деревьев и кустов. Сам не пойму, какое у меня было настроение: не то досада, не то любопытство, не то настороженность. Я поминутно оглядывался назад, как было мне предписано, дважды споткнулся, запутался ногами в траве и решил оглядываться пореже. Тотчас у меня появилось ощущение, что кто-то большой идет за мной на мягких лапах, приминая траву, и я вспотел от страха. Разумеется, никого позади не было. Я разозлился. Больше всего раздражало то, что мы как будто не по чужой планете гуляем, а играем в следопытов. В Натти Бампо. Несерьезно все это, сам подход несерьезен… Вместо того чтобы заранее собрать как можно больше данных о планете, скрупулезно проанализировать их и выбрать разумную стратегию разведки (о тактике я уже не говорю) — импровизируем на ходу. И вернуться должны вовремя, потому что Кошачий Лаз нужен для связи с Грыжей-Клондайком…
Как раз на Клондайке все было серьезно, без дураков, без малейшего ощущения игры. Грыжа — планета конкретная, с четко заданными правилами игры. Бери и таскай, по возможности экономя здоровье. Набивай набрюшник. Влачи двойной вес плюс самородки, рассчитывай в уме оптимальный путь к Лазу, следи за скафандром, вовремя меняй кислородные баллоны, будь готов укрыться от стихийного бедствия… Там — жесткая реальность, данная в ощущениях, а здесь и ощущения не те, и сцепление с реальностью проскальзывает. Ну не должно быть во Вселенной второй такой планеты, как Земля! Различия должны заключаться не в деталях, а в принципе!
А здесь в принципе ничего не заключалось. Здесь в принципе я один раз запутался в траве и отбил пальцы на ноге о какой-то корень. Здесь в принципе цветут цветы и произрастает иная растительность — вон те деревья и вот эти кусты, незнакомой породы, но на вид очень обыкновенные. Здесь впереди маячит бычий загривок Стерляжего и верещат в траве насекомые. Тоже в принципе.
Собственно, это то, что Корпорации и нужно. То, что доктор прописал. Это мы как разведчики должны всего бояться, пытаясь вписаться в местный… как его… биоценоз. Или пытаясь оградить себя от него — смотря что окажется актуальнее. Потом с биоценозом заговорят иначе. Для начала Корпорация напустит на него банду экологов, чтобы в первом приближении разобраться что к чему, далее наймет егерей и в два счета истребит хищников, присыплет дустом паразитов и вредителей вроде клещей, саранчи, мухи цеце и жука Кузьки, затем наймет строителей и огородит десяток квадратных километров колючей проволокой под током и построит здесь первую базу. Проблема может возникнуть в двух случаях: либо на планете, вопреки первым анализам, все-таки существуют возбудители смертельной заразы, перед которой фармацевты окажутся бессильны, либо райский сей уголок уже принадлежит кому-то — ну пришельцы там, или местная фауна успела отрастить большие извилистые мозги… Но если планета застряла в мезозое — быть ей под Корпорацией!
На этом месте моих размышлений о радужных перспективах Надежды Стерляжий издал скверное ругательство, и я перестал оглядываться назад. Все равно позади не было ничего интересного. А впереди, оказывается, протекал ручей с заболоченным берегом, где Стерляжий и завяз. На меня сейчас же закричали в том смысле, чтобы я не считал ворон, а занялся делом. Я пожал плечами, поправил болтающийся на груди автомат и начал осуществлять круговое наблюдение, в результате чего не увидел, как чертыхающегося Стерляжего в четыре руки тянули из грязи. Один раз в траве прошуршало что-то некрупное, размером с крысу, вот и весь результат моих наблюдений.
Ручей преграждал путь к избранной сопке. Ниже по течению берега становились еще более топкими, затем ручей разливался в озерко, густо обросшее по периметру местным аналогом тростника, там вода то ли уходила под землю, то ли выбиралась из котловины на волю, петляя между сопками. Стерляжий, гугниво бурча, повел нас вверх по течению. Аскольд с воодушевлением заметил, что где вода, там и водопои, а где водопои, там наиболее реален шанс свести наконец знакомство с местной фауной. Утешил…
На всякий случай я нащупал предохранитель. Сколько времени понадобится, чтобы открыть огонь? Полсекунды.
Гм… Леопард, говорят, атакует быстрее. А главное, ему, подлецу, для стопроцентной маскировки достаточно травы высотой по колено — если автор читанной мною когда-то книжки об африканских животных не приврал для пущей занимательности.
Будем надеяться, что приврал хоть немного… — Гуляем восемнадцать минут, — подала голос Надя. — Ну? — обернулся Стерляжий. — Уже восемнадцать? — Уже. На сопку не успеваем. Стерляжий подумал.
— Ничего, — сказал он, — за час успеем. Если сейчас найдем переправу — успеем подняться, спуститься и вернуться. Обратно выйдет быстрее… Аскольд, ты самый длинный — Лаз видишь?
Аскольд встал на цыпочки и вытянул шею. Затем подпрыгнул. — Нет. Далеко. Трава. — Свят, пеленгатор в порядке? — Обижаешь, начальник, — ответил я по-уголовному. Он меня не обидел, нет. Просто надоедает людское недоверие. Ведь ясно же: если какой прибор в принципе способен работать, то у меня он работать обязательно будет, ну а если он работать фатально не способен — это не ко мне, тащите свою штуковину в ремонт или в утиль, смотря по ее ценности.
Просто-напросто каждому нужно заниматься своим делом: парфюмеру — нюхать, токарю — гнать стружку, следопыту — следопытить и не лезть туда, где ты ни на что не способен. Где ты хуже калеки. Конечно, мир велик, и быть может, где-нибудь найдется слепой безногий биатлонист, но я о таких пока ничего не слышал.
Пеленгатор ему… Не на «Грифе» надо торчать, а заниматься спортивным ориентированием, тогда не понадобятся никакие маячки с пеленгаторами. Сам будешь ходить, а не на поводке. — Жаль, нет спутникового терминала, — вздохнул Стерляжий, подтверждая мои мысли. Некоторым без поводка жизнь не в радость. — Сначала запусти здесь хотя бы один спутник, — хмыкнул я. — А что, и запустим. Дай срок.
Я не съязвил в ответ только потому, что босс уже вел нас дальше, при каждом шаге выдирая ступни из топкого плена. Очень скоро заболоченный берег стал суше, а еще минуты через три мы нашли брод. По-видимому, здесь местная фауна облюбовала себе место для водопоя — невысокий глинистый откос был весь испещрен следами копытных. Аскольд сейчас же заявил, что, будь он где-нибудь в Серенгети, он бы не усомнился в принадлежности следов зебрам и антилопам по меньшей мере трех разных видов. Он же
