полей, довольно приятным для глаз, но крайне непривычным. Поле моего зрения расширилось, но бинокулярность сохранилась. Веки превратились в бронированные заслонки, и имелись еще внутренние веки, прозрачные, как у птицы. Я посмотрел на Вилли – он тоже изменил цвет. Теперь я видел в гораздо более широком диапазоне электромагнитных волн. Никаких связей между кораблем и Вилли я не заметил, но его «кровать», если так можно назвать лежбище с бортиками, имела ту же цветовую гамму – наверное, адаптировалась к своему хозяину. Вероятно, она сама разбудила Вилли, предварительно протрезвив.
– Уй! – сказал Вилли, бегло взглянув на меня, и отвернулся.
Бормоча про себя «спокойно, спокойно», я взглянул на свои руки, точнее, передние лапы. Н-да, те еще инструменты, картина не для слабонервных… Одной такой лапой я мог бы легко убить твердианского дикого кота или земного тигра, а двумя – справился бы и с белым медведем. И в то же время мои пальцы могли выполнять тонкую работу. Прекрасно! Жутковато, правда, на вид, но для моей миссии это чистое достоинство!
Я встал на четыре лапы. Было непривычно низко, но ведь можно встать и на одни задние… Потом. Я потянулся всем телом, как большая собака, и с радостным удивлением понял, что тело слушается приказов, а энергии в нем хоть отбавляй. Как там мой хвост с булавой?
Хвост был на месте, только стегать им себя по бокам я остерегся во избежание увечий. Так… так… надо привыкнуть к новому облику, но не тянуть. Надо еще испытать новое тело, прежде чем ставить ему серьезные задачи. И тоже побыстрее: отсутствие пищеварительной и выделительной систем ограничивает мой ресурс несколькими часами…
Балда я! Пока я нахожусь внутри корабля, он возьмет на себя работу недостающих систем. Значит, можно готовиться хотя и быстро, но без лишнего торопизма. Прекрасно!
Для начала я представил себе, что на стене «гостиной» висит большое зеркало, и корабль не подвел: зеркало выросло в полминуты. На меня смотрел устрашающий зверь с такой дьявольской рожей, что в первый момент мне самому захотелось ретироваться. Оскалив клыки, я осторожно зарычал. Впечатлило. Вилли подпрыгнул.
– Урод… – пробормотал он. – Ну и урод…
– Что, разве плохо? – спросил я и, упиваясь властью над телом-пружиной, пробежал по стене.
Мой голос прозвучал непривычно, пожалуй, даже не совсем членораздельно. Проявилось в нем что-то не то взлаивающее, не то мяукающее, звериное, словом.
– Теперь я понимаю, почему ты слыл героем у себя на Тверди, – категорично заявил Вилли. – Тебе ведь себя не жаль нисколечко. Это ж надо – превратить себя в такую погань…
– А мне нравится, – сказал я и сделал заднее сальто. Получилось в целом удачно, только костяной шар на кончике хвоста шваркнул по потолку, ненадолго оставив в нем круглую вмятину. К хвосту я никак не мог привыкнуть, а отказаться от него не желал – это и лучшая маневренность, и какое-никакое оружие.
– Ладно, развлекайся, – пробурчал Вилли. – Только не здесь. Отдели себе отсек и сделай из него спортзал…
Он зевнул, лег и принялся свистеть носом, а я последовал совету. Повинуясь моему мысленному приказу, лежбище Вилли отползло ближе к стене, и «гостиная» разделилась надвое прозрачной звуконепроницаемой перегородкой. Свою часть я заставил расшириться как минимум вдесятеро, убрал столик и кресло и нарастил на стены где металл, где дерево, где бетон, а где стандартный облицовочный пластик. В течение часа я почти безостановочно бегал, прыгал, кувыркался, бросался на стены, бегал по потолку, бил воображаемого противника лапами и хвостом – словом, привыкал к телу, одновременно испытывая его на выносливость. Через час пятнадцать минут я начал ощущать легкую усталость, сменившуюся еще через четверть часа усталостью серьезной. Я тяжело дышал, вывалив язык, пена из пасти капала на пол. Хотелось пить и оказаться на холодном ветру. Классический перегрев. Меня знобило, но не от холода – от внутреннего жара. Упав на брюхо, я велел кораблю восстановить все, как было, в том числе мою работоспособность. Н-да… Хорошее тело, но ресурс ни к черту, как и предполагалось. Не серийный, а рекордный образец. Все верно. Такой мне и нужен.
Еще мне, конечно, нужна амуниция, но самая простая: сумка вроде ранца с термобомбой небольшой, но достаточной мощности и несколько полезных приспособлений в ее карманах. Нельзя же запихнуть в биоконструкцию все, что только придет в голову и что может пригодиться! То есть запихнуть-то в принципе можно, но незачем: кое-что лучше иметь не в себе, а при себе.
Тренировочный зал постепенно съеживался, перегородка между мной и Вилли лопнула посередине и начала втягиваться в стены, «гостиная» приобретала прежний облик, а я радостно ощущал, как в мои избыточные узловатые мышцы вливаются новые силы. Сколько времени нужно кораблю, чтобы привести меня в норму? Наверное, в штатном режиме не более пяти минут, но можно поваляться и полчаса. За это время ничего не случится, ореолиты не уничтожат Землю. Ждущие – подождут. Да и Вилли, пожалуй, проснется окончательно.
Мне не пришлось будить его. Сладко потянувшись, Вилли встал и зашлепал в сторону санузла. Вскоре послышался шум спускаемой воды, и мой наставник возник снова, бодрый и иронично-злой. Таким он нравился мне больше, чем вечно унылая пьяная образина. Сейчас непременно скажет что-нибудь едкое, подумал я и ошибся.
– Как ты намерен действовать? – деловито спросил он, возвышаясь надо мной, двуногий и беззащитный перед четвероногим и смертоносным. Я вдруг понял, что знаю, как надо сражаться с двуногими, как убивать их и как выводить из строя, не убивая…
– Высажусь внутри периметра, проникну под землю, а там по обстоятельствам, – не то сказал, не то пролаял я в ответ.
– По каким еще обстоятельствам? Под землю ты, наверное, проникнешь, а что дальше? Ты хоть раз видел аппаратуру для культивирования «темпо»? Ты знаешь, почему марцианам удавалось разводить «темпо» в гигантских объемах и распылять по всей атмосфере, а на Прииске, на Земле о такой производительности микробиологи могут лишь мечтать?
– Этого никто не знает, – сказал я.
– Ха! Можно подумать, будучи на Марции, ты не добыл схему аппарата для размножения тех бацилл!
– Она не действует вне Марции, – хмуро объяснил я. – Мы пробовали.
– И что ты думаешь по этому поводу?
– Либо контрразведка Марции сумела подсунуть нам пустышку, либо – и это вероятнее – на Марции в самом деле действует… то есть действовал некий природный фактор, отсутствующий на других планетах.
– О пустышке забудь, – махнул рукой Вилли. – А фактор там был, и очень простой. Ты еще не забыл, что «темпо» – выродившийся штамм Ждущих? У тех и других существует какая-то связь между отдельными особями. Сути ее я не знаю, да и не интересуюсь, а следствие из наличия связи вот какое: время существования колонии «темпо» экспоненциально зависит от ее численности. Маленькая колония живет мало, большая – дольше, очень большая, всепланетная – практически неограниченно долго. Прогресс в культивировании «темпо» напрямую зависит от того, сколько «темпо» уже имеется на планете. Если штамм рассеян повсюду, не нужна и сложная суперсекретная аппаратура для его культивирования, процесс пойдет и на примитивном оборудовании. К тому же на Марции, если я не ошибаюсь, был естественный «питомник»… Вспомни-ка, много ли «темпо» марциане передали вам на Твердь?
– Мы рассчитывали получить больше.
– А вам не дали, а? Вам, твердианам, до зарезу были нужны темпированные бойцы, и ваша победа играла на руку Марции, и все равно вы получили только то, что получили. Марциане выращивали «темпо» в гигантских количествах без особого труда, а делились с союзниками скупо. Теперь тебе понятно, почему?
– Потому что с тем количеством, что они нам дали, и без биотехнологий Прииска мы никоим образом не смогли бы наладить у себя производственный процесс, – кивнул я. – И никто не смог бы, даже Земля, наверное. Только Прииск с его технологиями и только с помощью множества марциан как носителей «темпо»… Постой! Выходит, кто-то в метрополии знал, что надо собрать вместе как можно больше носителей?
– Посмотрел бы ты сейчас на свою рожу, – прыснул Вилли. – Ошарашенный дьявол. Не о том думаешь.
