грязные воды реки, текущей по торфу, и подумал, что и без дымящихся очагов можно было бы догадаться, что рядом крупное поселение. Эта заиленная река была знакома ему столь же хорошо, как и изгиб талии Бренны. Только вот об этом совершенно не хотелось вспоминать. Спустив парус, Йоранд проворно взялся за руль и повернул лодку к поросшему травой берегу.
— Сегодня мы переночуем здесь, — объявил он.
— Но мы почти на месте, И день еще не закончился. Чем скорее мы доберемся до-Дублина, тем скорее узнаем, там ли тот человек, которого мы ищем. Затем заберем Кодекс монастыря и распрощаемся с этим проклятым местом, — удивилась Бренна.
— Все не столь просто, как вам кажется, — ответил Йоранд.
— Конечно, нет, — вздохнула девушка.
— Далеко не просто, — уверил ее Йоранд. — Вы должны знать, что нормандцы не подставляют другую щеку в отличие от христиан. У нас люди просто так не отдают то, чем обладают. А монахи из Клонмакнойза даже не боролись за бесценную рукопись. Колгрим верит, что теперь эта старинная рукопись уже его и по праву. Даже если мы и застанем его в Дублине, он так просто не отдаст свою добычу.
— Я знаю, — ответила Бренна. — Но надеюсь, что нам повезет и все окажется намного проще.
Глядя на Бренну, сидевшую перед ним с опущенными плечами, Йоранд чувствовал боль в груди, словно ее усталость камнем висела у него на шее.
— Кроме того, я хотела бы помыться и найти на ночь какую-нибудь крышу над головой, — продолжила она, задумчиво поглядывая вверх по течению. — До цели рукой подать.
Она чувствовала, что Йоранд чего-то боится.
— Бренна, — довольно резко сказал Йоранд, — сегодня мы ночуем здесь. Я все вам объясню, но пока, в течение нескольких дней, я хотел бы, чтобы вы действительно доверяли мне.
— Я догадываюсь, что вы хотите сказать мне, — произнесла Бренна. — Вы хотите предупредить, что мне будет не так просто находиться в Дублине… среди ваших людей.
— Я лишь хочу, чтобы вы поняли несколько вещей, — ответил Йоранд, сильными гребками направляя лодку в сторону низкого берега. Нос лодки пропахал илистый берег.
— Во-первых, немногие из моих соотечественников говорят по-ирландски. Во-вторых, у нас немного иные традиции. Они могут показаться вам грубоватыми, но вы не бойтесь. Вы моя жена, и я позабочусь о вас.
— Звучит так, словно мы направляемся в пещеру к медведю.
— В какой-то степени да, — ответил Йоранд, переступая через борт лодки прямо в воду и хватаясь за веревку, чтобы вытащить лодку на берег. — А зовут этого медведя Торкилл. Пять лет назад он вошел на шестидесяти длинных судах в дельту реки Лиффи и основал город Дублин. Этот правитель решителен в своих намерениях, если надо задержать, осудить или наказать.
Привязав лодку, нормандец возвратился в воду, чтобы перенести Бренну на берег. Мочить ноги еще и ей было совсем ни к чему. В руках мужа она почувствовала себя легкой как пушинка, словно ребенок, послушно скрутилась в калачик, приятно щекоча грудью его руку.
Бренну внезапно осенила догадка.
— Откуда вы знаете об этом Торкилле? — спросила она. — Вы вспомнили!
— Да, вспомнил.
В ответ Бренна радостно обняла Йоранда за шею. Тот осторожно поставил ее на ноги.
— Вы все вспомнили… тогда? — спросила она.
— Кажется, да, — ответил Йоранд, чувствуя, как у него посасывает под ложечкой.
— Но это же замечательно. Вы должны мне рассказать обо всем! — воскликнула Бренна, уже заметив, где можно вырезать торф для костра. — Почему вы так мрачны?
Йоранд тяжело опустился на серый валун и принялся изучать свои широкие ладони, словно не желая встречаться взглядом с Бренной.
— Потому что в моем прошлом не все столь безоблачно.
— А вы знаете людей, у которых в прошлом не было бы темных пятен? — спросила Бренна, запуская руку в его шевелюру и целуя его в лоб. Затем она своей маленькой ладошкой подняла его подбородок и заглянула ему и глаза. Глядя в ее приветливое и даже улыбающееся лицо, Йоранд не мог не заметить некоторую напряженность «Она боится!»
— Ну, хотя бы начните рассказывать. Когда будем трудно или неприятный момент, можно передохнуть, — попросила девушка.
«Начать сначала, по крайней мере это выглядит безопасным», — подумал Йоранд.
— Я родился в Согнефьорде, — начал свой рассказ нормандец. Когда он был еще малышом и едва мог поднимать ковш с водой, его родители погибли в море. В тот год Йоранда взял к себе старший брат Эрик, который к тому времени был женат. Его жене была неприятна мысль о том, что они воспитывают еще одного наследника, который будет претендовать на пахотные земли. Тогда Йоранда взял к себе местный правитель — ярл[7] Харальд.
— Харальд и его леди были очень добры ко мне, — продолжил свой рассказ Йоранд. — Кажется, мой отец, Орн, спас в сражении жизнь самого Харальда, так что ярл считал меня чуть ли не сыном.
Из его рассказа Бренна поняла, что за Йорандом не очень следили в этом большом семействе и рос он подобно волчонку в стае. Старший сын Харальда, Гуннар, измывался над Йорандом как мог, а младший сын ярла, Бьерн, который был лишь немного старше самого Йоранда, защищал его. Так что Бьерн стал ему другом и братом.
— Бьерн оказался мне ближе, чем моя родная семья. А когда мы достигли совершеннолетия, то начали выходить в море. И тогда Бьерн стал капитаном. Он был прирожденным лидером. Я бы не задумываясь поплыл бы с ним в ад.
— И тогда вы ушли к викингам?
— Да, — ответил Йоранд, досадливо сжимая губы. — Я действительно участвовал в набегах на соседние фьорды. Обычно это происходило в ответ на вторжение, но и когда мы нападали и первыми.
В ее взгляде стоял невысказанный вопрос. Но она не торопила Йоранда и внешне спокойно подбрасывала дикий лук и сельдерей в горшок на огне. В желудке нормандца урчало от ароматов, смешивающихся с дымком костра, хотя нервы были натянуты, как тетива лука.
— И вы… делали то, что случилось с моей сестрой? — наконец спросила Бренна чуть сдавленным голосом, словно чувствовала, как кто-то сжимает ей шею.
— Нет, это никогда, — возразил Йоранд, — Женщин я не трогал даже пальцем, не говоря уж о том, чтобы убивать их или… принуждать. А мужчин в набегах я убивал… сколько полагалось убить каждому. Норвегия — красивая страна, но не очень ласковая. Сезон землепашества короток, плодородных земель не так много. Если только ты не прямой наследник, каким является первенец, то у тебя нет иного выхода, как продавать свой клинок тому или иному ярлу. Став викингами, мы зарабатывали на жизнь. После рейда мы возвращались в свой фьорд не с пустыми руками.
Бренна вздохнула:
— Полагаю, это мало чем отличается от убийства скота, случайно зашедшего с территории другого клана. Однако отец Михаил скорее всего сочтет это грехом.
— Скорее всего так, — согласился Йоранд. Ему вдруг показалось забавным, что он никогда не считал викингов плохими людьми. Просто это дело было частью ею жизни. Людям надо было что-то есть, и фьорд иначе никак не мог обеспечить себя пропитанием. Когда викинги возвращались с серебром, худющей коровой или со свиньями, они получали такой прием, что невольно чувствовали себя героями. Они ведь помогали поселению пережить северную зиму с резкими ветрами и морозами.
— Но моя жизнь состояла не только из одних набегов, — продолжил Йоранд. Он рассказал Бренне, как охотился на моржей среди ледяных полей и как осваивал искусство создания кораблей. Когда нормандец рассказывал ей о своем дальнем путешествии к Черному морю, где он видел огромный город Миклагард,[8] девушка заволновалась.
— Миклагард? — переспросила она. — Вы имеете в виду столицу Византии? Я много читала об этом величественном городе, но не решалась поверить и половине того, что пишут. О, если бы мне самой увидеть это!
Бренне так хотелось верить, что Йоранд был лучше остальных викингов, но он не торопился подтверждать ее иллюзии.
— Получается, что после такого путешествия вы оказались на ирландском берегу?
Почувствовав, что их разговор выходит на зыбкую почву, Йоранд решил сменить тему.
— Блюдо еще не готово? — спросил он, принюхиваясь.
— Уже готово, — ответила Бренна, передавая миску Йоранду. — Пожалуйста, если вы можете говорить и есть одновременно.
Аппетит нормандца куда-то исчез, но он заставил себя есть и при этом благодарно улыбаться.
— Бьерн женился. После всех моих странствий я понял, что не хочу жить в том месте. Чем больше я думал обо всем этом, тем яснее понимал, что Согнефьорд никогда не был моим домом. А семья, которая воспитала меня, вдруг стала мне чужой. Так что, оставив своего друга с женой, я отправился искать свой дом.
— И нашли? — спросила Бренна, кладя руку на его колено.
Поставив миску, Йоранд заключил ее лицо в свои ладони.
— Я не знал, каким должен быть мой дом, пока не встретил вас, Бренна. Думаю, что и вы что-то почувствовали тогда, в первый раз, когда назвали меня Кифи Марфи. Тогда вы помогли мне понять, кто я, а также каково мое место в этом мире. Вы стали моей надежной гаванью, — произнес Йоранд и поцеловал жену. — Теперь я уже не пойду в викинги.
— Никогда не говорите такого женщине, — прозвучал голос из темноты. — Если только вы еще мужчина.
Йоранд вскочил на ноги и оттолкнул Бренну в сторону. В следующее мгновение у него в руке появился кинжал.
«Глупец!» — обругал себя нормандец. Он совершенно забыл, что окрестности Дублина патрулируются отрядами викингов. И почему он потерял бдительность?
Перед
