— Я прикрою отход... Задержу погоню!..
— Но ты же погибнешь?!.
— Погибну я один... А всем вам не надо...
— Ага, ты хочешь остаться героем, а мы — трусы?!
— Только трусы бросают раненого товарища, а мы тебя не бросим!..
В одно мгновение ребята привязали к двум длинным палкам поперечные перекладины, сняли с себя верхнюю одежду, кеды, уложили все на импровизированный плотик, а наверх взгромоздили Гену...
Леша и Колька вошли в воду, приняли на свои спины плот с Геной и поплыли с ним к противоположному берегу. Это было очень трудно. Порой казалось, что ребята не выдержат и плотик вот-вот погрузится вместе с Геной в воду. Сам Гена раза два приподнимался на руках и намеревался сползти в воду. Но грозные оклики друзей сдерживали его.
Выбрались все-таки... Вконец измученные, но довольные, что преодолели водный рубеж. Правда, одежонка на Гене промокла основательно, но раненая нога осталась сухой.
В суматохе и спешке ребята как-то не обратили внимания, что с ними нет Феди. Только переплыв реку, заметили его отсутствие... «Никак утоп?..» — мелькнула страшная догадка. Все на какое-то мгновение окаменели от страха.
— Федя-я-я!..— сразу прохрипело несколько голосов, сорванных от волнения...
Тишина.
— Ку-ку!..— подали условный сигнал.
И сигнал остался безответным.
Совершенно ясно, что Федю надо искать на дне. Пока не поздно. Не сговариваясь, ребята бросились в реку и скрылись под водой...
Не долго думая, Гена тоже, скинув куртку, ринулся в воду, не обращая внимания на больную ногу...
Время от времени над водой появлялась то одна, то другая голова, чтобы глотнуть воздуха, и опять скрывалась.
А у берега из воды высунулась тростниковая трубка, за ней вынырнул Федя, держащий во рту нижний ее конец...
Как ни в чем не бывало вылез на берег,— весь мокрый, он не раздевался. Снял сначала рубашку, выжал ее, после так же выжал штаны... Увидел вынырнувшую из воды голову.
— Ты что, купаться надумал?— спросил Федя.
Вынырнули остальные ребята и в мгновение ока очутились на берегу, радостные, счастливые, что товарищ жив...
— Кто тебя спас?
— Вот эта… трубочка...— поднял Федя тростниковую трубку.
— Как?— не поняли изумленные мальчишки.
— Взял в рот и пошел по дну...
— А почему не поплыл?
— Не умею...— откровенно признался Федя.— Марат полдня сидел под водой с трубочкой во рту... Когда фашисты окружили их отряд в лесу...
Заметив мокрого, дрожащего Гену, Федя накинулся на него:
— А ты чего, не раздевшись, в воду лазил?!
— Я тоже тебя искал...
— А кто тебя просил?!— не выдержал Колька.
— Ага, из-за меня же Федька остался!..
— Немедленно снимай с себя все и выкручивай, а мы — одеваться!— приказал Колька, напяливая рубаху, штаны, хотя на плотике промокла почти вся одежонка ребят.
— В дороге просохну...— заявил Гена, став на «костыли».
— Марату тоже некогда было сушиться...— поддержал его Федя и взял курс от берега в глубь леса.
За ним двинулись остальные.
На этот раз движение было особенно необходимо — после переправы и в полумокрой, а то и совсем мокрой одежде.
Ребята шли долго, пока согрелись, и мокрая одежда уже не вызывала мелкую дрожь.
Федя с Геной сбавили темп и потому, что порядком таки устали, и потому, что в лесу начало темнеть. По деревьям стало трудно определять нужное направление.
Федя остановился в раздумье.
— Может, обождем рассвета?— предложил Колька.
— Партизаны только ночью и ходили...— ответил Федя.
— А мы ночью заблудимся и собьемся с пути...
— Тогда мы не разведчики... И грош нам цена...
Двинулись вперед решительно, как будто сбросили с плеч всю тяжесть нелегкого дневного похода с его осложнениями и... мучительным желанием есть... пренебрегая возможностью заблудиться. И скорее всего заблудились бы, если бы до слуха ребят не долетел отдаленный гул поезда.
Федя остановился, сориентировался, в какую сторону и далеко ли от них прошел поезд.
— Теперь не заблудимся…— утвердился хлопчик в своем решении.
— Колька...
— А?
— Станьковский лес по твоей карте по ту сторону чугунки или по эту?
— По ту.
— Подготовиться к переходу через чугунку...— приказал Федя, опять возглавив движение группы.
К полотну железной дороги они подобрались осторожно, как когда-то партизанские разведчики, которым предстояло перебраться через железнодорожную насыпь незамеченными.
Федя выслал вперед Кольку подползти к дороге и посмотреть, нет ли поблизости «охраны».
Колька по-пластунски взобрался на насыпь, осмотрелся,— никого. Не поднимаясь, махнул рукой залегшей неподалеку группе: свободно...
Гена не мог ползти по-пластунски с больной ногой,— его положили на наскоро сделанные носилки и одним рывком перетащили через полотно.
Бросок через железную дорогу прошел благополучно и по всем правилам партизанских рейдов.
За насыпью отдышались, привели себя в порядок. И, чтобы не заблудиться, пошли параллельно дороге.
— Только давайте подальше, а то еще охрана засечет...— предостерег Федя.— Могут пустить овчарок по нашему следу,— и мы накрылись...
Но подальше от полотна идти было тяжело — длинной полосой тянулись густой малинник, кусты орешника, и надо было не просто пробираться — с трудом продираться...
А силы ребят уже на исходе. Без сна, еды и отдыха ноги отказывались передвигаться, и кое-кто уже начал падать, засыпать на ходу...
Из последних сил держались только Федя и Гена. Первый — из чувства ответственности, потому что он фактически стал вожаком похода, второй не хотел быть в тягость и без того обессилевшим товарищам.
Толстоватый Лешка все же не выдержал — дотянулся до ближайшего пня и беспомощно опустился на него.
— Все... Дальше не могу... Хочу есть...
— Генка на одной ноге может, а ты — нет?!
— Ты хочешь есть, а мы нет?!
— Ты бы и в партизанах вот так сел бы, и все?!
— Ты сутки не евши, а Марат по три дня не ел и шел!..
— А если такой слабак,— нечего было в лес соваться!..
Бедный Лешка вобрал голову в плечи, будто ожидал ударов. И лучше били бы его, чем вот так,— без крика, почти шепотом,— по самолюбию...
Но что делать? Леша, видимо, действительно не мог даже на ноги встать с этого проклятого пня...
— Идите...— прошептал, не поднимая глаз,— я догоню...
— Уснешь и двое суток спать будешь!..
— А потом заблудишься и пропадешь!..
— Ладно, хлопцы...— принял какое-то решение Федя.— Колька... Возьмем его под руки... Партизаны не оставляли в лесу товарищей...
Федя и Колька подняли Лешку под руки, подставили ему свои плечи. Пошли.
Лешке было б не обидно, если б помогали ему действительно крепыши. Колька еще туда-сюда, а Федя... Хлипенький, заморыш, Лешка же вынужден опираться на него, на его слабенькие плечики... Это же на край света надо будет убегать со стыда, если после узнают в школе... А самое главное — неужели Лешка и в партизанах так позорно и малодушно скис бы, доведись совершать подобный рейд?..
— Стойте...— попросил он.— Я сам...
— Ну вот, видишь,— подбодрил Федя,— это тебе показалось, что не можешь... А на самом деле ты всех нас обгонишь...
Ну, обогнать, может, и не обгонит, а уязвленное самолюбие сил Лешке прибавило. Он пошел. Только время от времени придерживался за стволы деревьев, толстые ветки орешника...
На всякий случай Федя с Колькой держались рядом. На всякий случай. Хотя и сами нет-нет, да и споткнутся от усталости... Но только споткнутся. Не падают. Хотя ноги тоже почти уже не идут.
...У подъезда киностудии толпа ребят — претендентов на роль Марата... Кто из них окажется счастливцем, неизвестно. Но каждый думает, что именно он и никто другой станет избранником. Потому так придирчиво оглядывает сосед соседа.
