столы и проверять, на месте ли оборудование, очищены ли должным образом инструменты, правильно ли обращаются с телами и прочее. Я сразу увидел, что кто-то решил поразвлечься.
– Поразвлечься? Почему вы так решили, доктор Олдройд?
– Потому что это сразу пришло мне в голову. На первый взгляд все выглядело как типичный студенческий розыгрыш. Такое случается время от времени, хотя такой странной картины я еще не встречал, уж вы мне поверьте.
– Вы узнали Годвина?
Свидетель энергично потряс головой, явно испытывая напряжение и дискомфорт:
– Нет. Это было лишь… ну, вы сами видели. Это вообще не выглядело человеком. И лицо все изуродовано.
– Итак, какова была ваша первая реакция?
– Я рассердился. Подумал, что это уж слишком. – Олдройд сделал паузу и глубоко, шумно вздохнул. – Время от времени – как я уже говорил – компании студентов впадают в коллективное веселье, стараются выпендриться друг перед другом и начинают развлекаться с каким-нибудь трупом.
Они одевают его или приделывают дополнительную руку или ногу, ну, в общем, что-нибудь в этом духе. Как правило, этим занимаются на младших курсах – у молодежи своеобразное чувство юмора, им кажется, что это шутка. Но, конечно же, мы относимся к подобным случаям предельно серьезно. Предпринимаются все усилия, чтобы установить нарушителей и подвергнуть их дисциплинарному наказанию. Мы немедленно сообщаем все декану. Он обращается в комитет по этике, там рассматривают каждый такой случай и налагают официальное взыскание. Записи об этом всегда остаются в документах. Повторный поступок такого рода – и студент исключается из колледжа. Предполагается, что еще до начала занятий по анатомии все они проходят тесты по этике. Если, выявляется недостаток уважения к людям, чьи тела предстоит изучать в лаборатории, студента нельзя допускать к дальнейшему обучению и позволять ему становиться врачом. – Олдройд покраснел. – Ну, это мое мнение, по крайней мере. Иногда я думаю, что в наши дни слишком много вседозволенности – сплошные демонстрации против той или иной дискриминации и прочая чепуха…
Макриди предложил свидетелю стакан воды, и Стив сделал паузу, давая Олдройду возможность попить, а потом продолжил свои вопросы:
– Значит, теоретически, в колледже должны быть все записи о подобных случаях?
Олдройд энергично мотнул головой:
– Ручаюсь, что так оно и есть.
– К кому мы должны обратиться, чтобы получить к ним доступ?
Олдройд уставился в стакан, провел пальцами по влажной кромке.
– Ну, вообще-то, к декану.
– И кто у вас декан?
Олдройд попытался ответить, но голос его сорвался.
Макриди, видимо, решил, что пришла пора и ему вступить в беседу:
– Им как раз и был профессор Годвин, не так ли?
Олдройд кивнул, губы его скривились. «Держите его в рамках, – подумала Брайони. – Не дайте ему попасть под влияние эмоций. Он еще многое может рассказать».
Макриди заговорил мягко и медленно, как будто обращался к ребенку:
– Итак, сперва вы подумали, по понятным причинам, что это чья-то шутка?
– Да, и эта штука – ну, я ведь не знал тогда, что это Годвин, – она сразу напомнила мне картину Хогарта. Годвин обычно показывал слайды на лекциях по истории анатомии. И еще у него в кабинете висела эта репродукция. Так что у меня были все основания предположить, что кто-то из юнцов вдохновился рисунком.
– И что заставило вас потом подумать, что это не так?
– Ну… видите ли, тут было два момента. Когда я подошел поближе, то, конечно, ощутил запах формальдегида, а у наших студентов его нет. Я понятия не имею, где убийца достал его в концентрированном виде. А затем… ну, то, что сделано с телом. Слишком сложная и технически трудная работа. На торсе, правда, выполнены стандартные операции, но вкрутить в череп толстый болт, не допустив при этом, чтобы кость треснула, тут нужно настоящее мастерство. Сомневаюсь, что я сам справился бы с такой задачей, а у меня есть кое-какой опыт черепно-мозговой хирургии.
Повисла пауза.
– И вдруг я внезапно узнал жертву. Сначала я просто поверить не мог. Я видел Годвина накануне, в обеденное время, он сидел в пабе и ел сэндвич с ветчиной, и выглядел таким довольным – ведь он только что получил финансирование для открытия новой лаборатории. Профессор купил мне пиво, чтобы отметить это событие. Знаете, у него есть жена и взрослые дети – сын и дочь, – хотя я их никогда не видел. Но Годвин часто о них говорил. Его сын читает лекции по философии в Кембридже, по-моему, уже второй год…
«Держите его в рамках, – снова отметила про себя Брайони. – Верните его к основной теме».
Макриди поспешил задать следующий вопрос:
– Не знаете ли случайно, кто имел зуб на профессора Годвина?
– Нет.
«Чушь, – подумала Брайони. – Как это не знает, если он сам передавал в комиссию по этике документы на тех, кого угораздило попасться».
– Еще один, последний вопрос, – произнес Макриди. – Вы, доктор Олдройд, очевидно, знаете многих студентов и преподавателей колледжа. Есть ли у вас какие-то идеи насчет того, кто мог такое сделать?
– Давайте это отложим. Боюсь, я слишком ошеломлен случившимся и сейчас не могу ясно мыслить. А могу я у вас кое-что спросить?
Судя по всему, свидетель колебался. Сначала он неуверенно покосился на Латема, не поворачивая головы в его сторону, а потом взглянул на Макриди, который коротко кивнул.
– Пожалуйста, чувствуйте себя свободно, вы можете задать нам любой вопрос.
Олдройд глубоко вздохнул:
– Вы из отдела по убийствам? То есть… просто я думал, что такими делами занимается Скотланд- Ярд.
Макриди не смог удержаться от улыбки.
– Как же, как же, наши прославленные сыщики! Доктор Олдройд, мне поручено создать самостоятельный следственный отдел здесь, на Вайн-стрит. И я приложу все усилия, чтобы привлечь к данному расследованию лучших профессионалов.
– Конечно. Спасибо. Я надеюсь, вы не… Я не имел в виду… Я правда не могу сейчас сосредоточиться.
Макриди проводил свидетеля к выходу. Стив с Брайони следовали за ними, отстав на несколько шагов.
– Предполагаю, для вас это все несколько чересчур, – заметил Стив.
– Вам не следует этого делать.
Он изобразил наигранное изумление:
– Не следует делать что?
– Предполагать.
Стив вытащил очередную сигарету.
– Ну, хорошо. И как вам Олдройд?
– Он подозреваемый?
– Конечно.
– Я бы сказала, что этот человек не из тех, кто идет на риск. Ему уютно в своем собственном мире. У него все в порядке. Зачем же переворачивать все с ног на голову? И потом у него не настолько развито воображение, чтобы затеять такое. По-моему, Олдройд из тех, кто стремится предотвращать неприятности, а не создавать их. Но он не рассказал нам всей правды о Годвине. Надо как следует потрясти его и выяснить, кто был недоволен профессором. Нам все равно придется прорабатывать эту версию.
Когда они вернулись в кабинет и заняли свои места, Брайони вдруг поняла, что подменила стул Стива
